Бремя наследия

Темникова Алиса

empty-line/>

***

К вечеру небо затянули грозовые тучи, а ночью разразился ливень. Порезы на руке начали ныть и зудеть сильнее прежнего. Клаэс осмелился самостоятельно снять бинты, чтобы дать коже возможность свободно дышать. От увиденного он невольно ужаснулся. Раны почти зажили, но борозды шрамов останутся с ним навсегда. В общей сложности их примерно двадцать. Страшно представить, как всё это выглядело изначально до наложения швов.

Периодически помещение озаряют вспышки молнии, слышатся отдалённые раскаты грома. Клаэс думает о докторе Василевском

и Адли. Ему становится тоскливо и тяжело на душе, ведь они оплакивали его с неподдельной, глубокой горечью. И вдруг на Андера снисходит озарение. Он называл имя убийцы Емельяну Мечникову. Детектив должен помнить его, возможно, он даже что-то разузнал. Клаэс садится на пол, закрывает глаза, делает глубокий вдох и пытается детально воссоздать в памяти лицо Емельяна, чтобы увидеть, чем тот занимается в данный момент. Постепенно тьма перед мысленным взором заполняется тысячей несвязных образов, мелькающими знакомыми и незнакомыми лицами, которые смазываются, ложась друг на друга, и навязчиво соперничают за внимание. Вскоре к визуальным сюжетам присоединяется нарастающий гул голосов, будто Клаэс внезапно оказался в центре многолюдной улицы, заполненной суетливыми горожанами. Обрывочные реплики и вскрики успешно удаётся приглушать, но их так много, что приходится прикладывать массу усилий, чтобы не заблудиться в них. Голова начинает гудеть. Иметь дело с теми, кто находится рядом, довольно просто и не требует особенной нагрузки. А вот с поиском конкретного человека, чьё точное местоположение не известно, всё ещё возникают сложности. Умственная перегрузка отражается на физиологическом состоянии, как и предупреждал Игорь. Сердцебиение учащается, воздуха в комнате будто бы не хватает, хотя Клаэс сидит прямо напротив распахнутого настежь окна. Вдохи становятся сдавленными, короткими и хриплыми. Наконец, среди массы кишащих многослойных фрагментов появляется Емельян. Он лежит на диване в своей гостиной и смотрит в потолок. Включен телевизор, но на происходящее на экране детектив не обращает внимания. Рядом на полу пустая бутылка конька. Клаэс морщит нос, чувствуя резкий запах алкоголя. Мечников пьян. Он думает о прожитых годах, о погибшей много лет назад семье, о ноге, не дающей покоя, о службе в полиции, ставшей для Емельяна смыслом жизни. Но теперь рвение вершить справедливости растаяло, как снег на мартовском солнце, и не осталось больше ничего, за что старому детективу хотелось бы зацепиться. Порою не так-то просто оправдать собственное существование, если всерьёз задумываться об этом. Преследует настырная, злорадствующая убеждённость, что любые начинания заведомо обречены на провал, не стоит и пытаться. Ещё он думает об Андреевых. Эти мысли самые мрачные и тягостные. Клаэс тонет в них. Ощущения и в самом деле схожи с подводным погружением. Кислород кончается, нарастающее давление не позволяет опуститься глубже. На последнем вдохе Андер пытается произнести имя детектива.

Емельян настораживается и напрягает слух. Он отчётливо услышал голос Коли, но теперь не может определить, откуда тот прозвучал. Мечников неуклюже поднимается, морщась от боли в ноге, включает свет и обходит квартиру, внимательно осматривая каждый угол, будто Андреев мог собственной персоной оказаться где-то здесь и звал его из соседней комнаты. Или с лестничной клетки. На всякий случай, Емельян выглядывает в подъезд. Детектив готов поклясться чем угодно, что был далёк от состояния дрёмы и голос прозвучал наяву.

— Коля? — С надеждой обращается Емельян к пустоте, но ответа не получает.

Эффект, произведённый резким «выныриванием», оказывается ещё болезненнее. Голова будто сдавлена в тисках. Клаэс раздражённо морщится, пытаясь приподняться, но тут же немощно падает обратно на пол. Снова подступает тошнота. Нэми стоит напротив, перед окном и с жалостью смотрит на брата.

— Почему не получается? — раздосадовано стонет Клаэс, массируя ноющие виски.

— Потому что ты слишком торопишься. — Клаэс оборачивается к дверному проёму и видит припавшего плечом к косяку Игоря. — Если

так переусердствовать с непривычки, то можно и дурачком на всю жизнь остаться. Я не шучу. Ну или инсульт словить. Артерия в мозге лопнет. Бам! И ты варёная морковка. Но ты вспомнил очень важную деталь, это хорошо.

— Ты следишь за мной?

— Ага. Должен же я знать, с кем живу под одной крышей. Не переживай, я умею хранить секреты, и твой друг-детектив должен стать одним из них.

11. КРЫСЫ.

Клаэс не отвечает. Меньше всего прочего ему сейчас хотелось бы поболтать. Игорь проходит в комнату, по-хозяйски усаживается на кровать и с задумчивым видом закуривает, даже не предложив Клаэсу помочь подняться с пола.

— Это ещё ерунда, правда, — уже совершенно другим, меланхоличным тоном продолжает Игорь. — Некоторые и обделаться могут, и приступ эпилепсии словить. Я ловил. А кто-то гуляет по чужому подсознанию, как по лесочку за грибочками. Это дело практики. Не унывай.

— Что ты здесь делаешь? — В дверном проёме появляется Марина и укоризненно взирает на Игоря.

— Нашему новому братишке стало дурно, я пришёл его поддержать.

— Это правда? Что-то болит? Может, чаю приготовить? — Теперь Марина с беспокойством поворачивается к Клаэсу.

— Нет, спасибо. — Слабо отвечает Андер.

Он чувствуют неловкость за то, что всё ещё сидит на полу. Лицо и футболка на груди запачканы кровью, которая натекла из носа. И единственное, что ему сейчас действительно нужно — это побыть одному.

— А я бы не отказался! Три кубика сахара, пожалуйста.

— Сам сделаешь, — недоброжелательно отвечает Марина Игорю. — Возвращайся в свою комнату. Клаэсу нужно отдохнуть.

Игорь издевательски усмехается.

— Ты серьёзно? Возомнила себя моей мамочкой? Какая же ты смешная.

— Игорь, иди спать, пожалуйста. — Сдержанно повторят Марина.

Клаэс, безмолвно наблюдающий за сценой со стороны, чувствует бессильный гнев девушки.

— Ну мамуууль, ещё десять минуточек.

Марина смиренно принимает своё поражение. За многие годы жизни под одной крышей с зловредным, переменчивым «братом» она успела понять, что бороться с ним бесполезно. Она бросает на Игоря последний испепеляющий взгляд, после чего со всей своей доброжелательностью вновь обращается к Клаэсу:

— Тебе точно ничего не нужно?

— Нет.

После этого девушка уходит. Чуть слышно хлопает дверь её спальни дальше по коридору. Клаэсу становится даже жаль её. Он тайком наблюдает за расслабленными движениями Игоря, пока тот подходит к окну, чтобы выкинуть бычок, и пытается понять, из-за чего он так груб с Мариной.

— Она мне просто не нравится. Бывает же так, ничего не могу с этим поделать. И раз уж на то пошло — мне здесь никто не нравится. У всех, кроме меня, чёртов стокгольмский синдром. Считают папулю таким прям из себя славненьким и добреньким...