Бродячее сокровище
Шрифт:
— Простите, — сказала она, то ли искренне раскаиваясь, то ли великолепно притворяясь. — Я не имела в виду… не хотела… я просто намеревалась…
— А короче?
— Я просто пыталась взять верный тон… Понимаете, с людьми вроде… с такими людьми… ну, в общем, я не знала, как держаться. Ясно вам?
— Да вроде бы, — сказал Мазур. — Ну что ж, это похоже на правду. Девушка из хорошей семьи горделивых идальго, училась в Штатах… надо полагать, на Юге?
— Тетя Роза вам говорила?
— Я и сам вижу, — сказал Мазур. — У вас классический южный выговор. Луизиана?
— Алабама.
— Господи, откуда, мы университетов не кончали, — сказал Мазур чистую правду. — В общем, другая социальная среда, а? Интересно, кого вы ожидали увидеть? Развязаного малого в шляпе набекрень, который то и дело прикладывается к фляжке, называет вас «деткой», глупо ржет, пошло шутит и то и дело пытается хлопать по заду? Ну, смелее!
— Если откровенно, что-то вроде…
— Ну, тогда мы квиты, — сказал Мазур. — Честно говоря, я тоже ожидал увидеть нечто другое. Очкастую кривоногую девицу в старушечьем платье, со стопкой книг под мышкой, распространяющую затхлый запах палеонтологических окаменелостей…
— Я — историк…
— Ну, в таком случае — затхлый запах исторических пергаментов…
Девушка улыбнулась почти спокойно:
— Ради точности — я специализируюсь на второй мировой. Вторая мировая война на море.
— Все равно, — сказал Мазур. — Любой архив, я думаю, пылью пропах…
— Не всякий. Вы забыли про компьютерные архивы.
— А это чего? — спросил Мазур тоном классического деревенского увальня с соломой в волосах и вилами под мышкой.
— Вот теперь — притворяетесь. По-моему, вы не такой простой…
— Простыми, дипломированная сеньорита, бывают только карандаши, да и то не все, — сказал Мазур. — Итак… Кристина-Мария-Луиза-Вероника-Амалия, насколько мне известно? Можно ради экономии времени выбрать какое-то одно имя из пяти? Вряд ли вас все время зовут пятью, даже в кругу благородных идальго…
— Кристина.
— Жаль.
— Почему?
— Предпочел бы Луизу, — сказал Мазур безмятежно. — При звуке имени «Луиза» у меня отчего-то возникает перед глазами образ порочной, распущенной, но очаровательной француженки с томным синим взором и полуприкрытой кружевами грудью…
— Ваш идеал женщины, а? Или… — она прищурилась. — Или такая вас лишила невинности в каком-нибудь портовом борделе?
— Господи боже, — сказал Мазур, выезжая на шоссе. — Ваши предки будут вертеться в гробах, как жареный барашек на вертеле. Такой лексикон для правнучки конкистадоров…
— Двадцатый век, как-никак, — сказала она, усмехаясь. — Эмансипация и все такое…
— Понятно, — кивнул Мазур. — Откровенно говоря, я бы предпочел кривоножку в очках…
— Значит, я вам не нравлюсь?
— Нравитесь, отчего же, — сказал Мазур. — Если речь идет о моих умозаключениях, то они таковы: с вами было бы весьма недурно побарахтаться в сарае на свежем сене, ночку-другую, но вот что касается постоянных, сложных и серьезных отношений — господи пронеси! Потому что такие как вы, своей сложной и утонченной натурой, яркой индивидуальностью всю душу вымотают. Но, повторяю, в сарае, да на свежем сене, без всяких обязательств…
Как
— Размечтались! — фыркнула она, по-прежнему отвернувшись.
— А вы что, лесбиянка? — невинным тоном поинтересовался Мазур. — Тут это, насколько я знаю, не в обычае, но в Штатах могли нахвататься…
Одной рукой удерживая машину на прежнем курсе, другой он ловко отразил попытку влепить ему нешуточную оплеуху. Вновь остановил машину, посмотрел на пассажирку:
— Желаете еще попробовать?
— Скотина, — выдохнула она, глядя исподлобья.
Мазур медленно покачал головой:
— Просто-напросто непосредственное дитя природы… Неотесанный и управляемый инстинктами морской волк… Кристина?
— Да? — отозвалась она, отвернувшись.
— Вы, в самом деле, очаровательны… А что, если я поставлю вопрос ребром? Я вас согласен охранять, беречь и защищать только в том случае, если вы будете сговорчивой девочкой… А?
— Что-о?!
— А только так.
— Тетушка Роза…
— Она мне не хозяйка, знаете ли. Я вольный стрелок.
Он ожидал очередной попытки влепить по физиономии и приготовился таковую отразить. Однако Кристина, превеликим усилием воли справившись с приступом гнева, вдруг спросила:
— Зачем вы ломаете комедию?
— Я? — очень натурально удивился Мазур. — Какая тут комедия? Я вам предлагаю сделку…
— Бросьте. Вы давно уже ломаете какую-то дурацкую комедию… С явным перебором. Вы еще «деткой» меня назовите…
— Ну, так ты будешь умницей, детка?
— Хватит вам! Это не ваш сценический образ!
— Возможно… — сказал Мазур серьезно.
— Что же вы придуриваетесь?
— Я не придуриваюсь, — серьезно сказал Мазур. — Я просто-напросто пытаюсь сориентироваться в ситуации. Потому что терпеть не могу неизвестности в некоторых делах. А это как раз тот случай. У вас какое-то предприятие, и дело зашло настолько далеко, что вам потребовался вооруженный охранник… Знаете, в такие игры умный человек не играет втемную. Что у вас стряслось?
— Потом узнаете.
— Когда?
— В свое время, когда мы выйдем в море… — она спохватилась и буквальным образом прикусила язычок.
Ага, выбранная тактика принесла кое-какие плоды…
— Прелестно, — сказал Мазур. — Еще и в море выходить? Что-то мы с Розой так не договаривались, я думал, вас просто нужно будет несколько дней охранять… А тут еще и море… Морем я уже сыт по горло. И, между прочим, прекрасно знаю, какие коллизии порой случаются, когда в море выходят не затем, чтобы доставить куда-то груз или половить рыбку, а для чего-то другого… Интересно, а вы имеете представление?