BRONZA

Майерс Ли

– Тебе нужно быть осторожней! Ты могла разбиться… – бесцеремонно переходя на фамильярное «ты», пожурил ее Оуэн, ставя девушку на твердый гравий дорожки.

Запоздало испугавшись, Эльза прижалась к нему, спрятала лицо в мягкие отвороты его пальто. В предчувствии, в томлении тела, в страхе и сладком ужасе, запутавшись в своих ощущениях, замерла она в объятиях мужчины, в ожидании близкой развязки.

– Ты волнующе пахнешь! – склонился к ней Оуэн, вынимая черепаховый гребень из ее прически. – Узнаю этот запах. Мускус, верно? – спросил он, и девушка смущенно кивнула в ответ. – Духи Клеопатры! Да, мужчины были готовы отдать жизнь за ночь с царицей! – произнес с чувственной мечтательностью Оуэн. – Я же готов отдать жизнь всего лишь за один поцелуй, что ты позволишь мне сорвать с этих нежных губ… – закончил он соблазнять дурочку.

Эльза сама прижалась к нему жарким, податливым телом, и он увлек девушку за собой, все дальше вглубь парка, под деревья. И те смыкались за ними, укрывая густой тенью.

В чьем-то фамильном склепе, на брошенном на мраморную плиту пальто, она отдалась мужчине, имени которого даже не знала. И вряд ли понимала, насколько кощунственно они поступают,

тревожа покой усопших своей животной страстью. Пугающая своей определенностью мысль, что у человека, который сейчас обнимал ее, нет почтения, возможно, не только к мертвым, скользнула мимо сознания.

Утратив всякое представление о времени, слишком счастливая в его объятиях, чтобы задумываться о чем-то кроме своих ощущений, она льнула к нему, уверенная, что побывала в раю. Он курил, а она мечтала о том, как представит любимого отцу. До мельчайших деталей представляла свое подвенечное платье, надетое на палец обручальное кольцо. О Марке она больше не думала. Оуэн сам напомнил ей о нем, стряхнув с себя девушку, словно пепел с сигареты.

– Что же нам делать с Марком? – спросил он, посмотрев на нее загадочным взглядом сфинкса, ждущего ответа на свою загадку.

– Ах, я сама объясню ему! – устыдившись всего на мгновение, воскликнула Эльза.

Оуэн с укором покачал головой.

– Нет, милая моя… Мы будем очень деликатными с ним… Бедный мальчик, вырос почти сиротой. Я один забочусь о нем. Наивный и такой доверчивый… – вздохнув, будто бы и впрямь сожалеет, он помог девушке подняться с «ложа любви». Отряхнул пальто от могильной пыли и пожухлых листьев плюща. – Пусть все пока будет, как прежде… В ваших отношениях… Помучай его немного за сегодняшнее опоздание и великодушно прости! – он властно привлек Эльзу к себе, склонился к девичьему ушку. – Errare humanum est! Марк придумал тебя себе и живет иллюзиями! Но мы ведь не станем разочаровывать его, не так ли?

И ей почудился в этих словах совсем иной, недоступный ее пониманию, смысл.

14 глава

Марк сидел за рабочим столом, уставившись на жирную чернильную кляксу, что расплывалась на листе бумаги, на котором он вроде бы собирался что-то написать. Пальцы были перепачканы чернилами, но он и понятия не имел, откуда взялась клякса.

В последнее время, что бы он ни думал или ни делал, мысли постоянно возвращались к тому злополучному вечеру, с которого Эльза стала избегать встречи с ним. А разве это была его вина? Как же он хотел все объяснить! Нет, он мог все объяснить! Но к телефону подходила одна прислуга, с вежливыми извинениями сообщая, что хозяев нет дома. Вот и тетушка (милейшая старушка), провожая визитера до дверей, прощаясь с Марком, высказывала очередное неуверенное предположение, где могла бы находиться ее племянница. А тут еще шеф завалил работой…

Оторвавшись от созерцания кляксы, он повернул голову на шум. По восторженно-обалдевшему лицу коллеги из отдела новостей, заглянувшего в дверь и громко сообщившего, что Марка ждут внизу в холле, он сразу догадался, что там его ждет дядя.

«А-а… его высокородное чванство явилось, не запылилось…» Марк вышел на балюстраду, служащую для внутреннего сообщения между отделами третьего этажа. Отсюда холл просматривался как на ладони. В белом пальто, будто в ореоле света, отставив в сторону руку, в которой держал трость и перчатки, дядя о чем-то мило беседовал с молоденькой продавщицей сигарет.

«Дуреха… даже понятия не имеет, сколько стоят сигареты, что курит этот сноб, а туда же, кокетничает…» – досадливо скривившись, Марк стал спускаться по лестнице. Кажется, он был готов возненавидеть этого человека.

– Мальчик мой! Я ужасно соскучился! – лучезарно улыбнувшись, дядя шагнул ему навстречу. – Но что случилось, Марк? – взял за плечи, внимательно заглянул в лицо. – По твоему сумрачному виду смею предположить, что, пока я был в отъезде, произошла ссора влюбленных, я прав? – спросил с интонацией, в которой не было ни капельки сочувствия, и тут же беспечно отмахнулся. – Пустяки, все поправимо! Для меня будет только в удовольствие помирить вас!

Игривая снисходительность его тона, насмешливость взгляда, недоговаривающая что-то полуулыбка… Марк почти ненавидел этого человека. «Как он смеет…» Вцепившись в рукав пальто, потащил дядю за колонну, в угол, подальше от любопытствующих глаз.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в твоей помощи! – прошипел он со злостью. – Ты испортил все, что только мог испортить, достаточно! Не знаю, дядя ты там… или кто. Черт, ну почему я так уверен, что мы родственники! – крутанулся Марк на одной ноге. – Неважно! Не смей заявляться сюда, когда тебе заблагорассудится! Понятно? – пальцами он вцепился в мягкие отвороты дядиного пальто. Яростным взглядом впился в красивое, такое спокойное лицо. – Я хочу, чтобы ты убрался из моей жизни прямо сейчас! Навсегда! – произнес он с расстановкой. Оттолкнул и пошел прочь.

В застывшей неподвижно фигуре за его спиной, удаляющейся с каждым его шагом, было что-то неправильное, но Марк уходил, не оглядываясь, он ничего не заметил.

В кофейне на Пикадилли, куда забежал укрыться от накрапывающего дождя, было не так уж много народу. Заказав три порции шоколадного мороженого и кофе со сливками, достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Прежде чем открыть, повертел в руках.

Они снова встречались и, влюбившись так, как влюбляются только раз в жизни, Марк собирался прожить рядом с любимой женщиной всю свою жизнь. Разглядывая золотое кольцо с квадратно-ограненным сапфиром, совсем по-кошачьи прижмурился от удовольствия, представив себе, как оно будет смотреться на пальчике Эльзы.

«Я не стал бы возражать, если ты и помурлычешь немного, свернувшись клубком на моих коленях…» – игриво подумал Оуэн, наблюдавший за братом с соседнего столика. А ничего не замечавший Марк, уплетая мороженое, мечтал о таком далеком будущем. О своем доме, сыновьях…

– Какие радужные мечтания! Прослезиться можно! – раздался над ухом насмешливый голос, и дядя, этот «вездесущий черт», как подумал с неприязнью Марк, отодвинул стул и без приглашения уселся напротив.

Щелкнул пальцами, подзывая официанта. Заказал кофе по-турецки и уставился на него с непонятным любопытством.

Красноречиво глянув на него («А тебя сюда звали?»), Марк убрал коробочку во внутренний карман пиджака. Он же ясно дал понять дяде неделю назад, что больше не желает его видеть.

– Так вы помирились? Рад за тебя! – Оуэн закурил, его глаза заискрились лукавым весельем. – Милое, очень милое колечко… Собираешься сделать предложение Эльзе? – выпустил он вверх сизое колечко дыма. – Извини, что спрашиваю, но любопытство замучило… Твоя любимая уже согласилась жить в той крысиной норе, что ты снимаешь, всю оставшуюся жизнь? Растить твоих сопливых детишек? Надо же, целых трех!

Дядины слова задели Марка за живое, он нахмурился. А тот продолжил с бесцеремонностью лезть к нему в душу:

– Какой крохотный сапфирчик! Но, думаю, и на него ты спустил все свои гонорары, не так ли? – Оуэн ласково улыбнулся сердито насупленному брату. – Ты уверен, что оно устроит нашу невесту? О, вероятно, папуля будет в восторге – увидеть эту дешевку на пальчике своей единственной дочурки! Кто он у нас там, а? Текстильный магнат, кажется… – чуть подавшись вперед, поинтересовался: – Что будешь делать, Марк, если наш дражайший папуля откажется породниться с тобой?

Марк почувствовал, насколько сильно ненавидит этого человека.

– Не твое дело собачье! Понятно? Что разлаялся тут, как шелудивый пес, которого замучили блохи? – он был предельно груб, надеясь, что дядя оскорбится и уйдет.

Но тот и ухом не повел. Допил свой кофе, медленно затушил окурок в пепельнице, медленно достал из портсигара новую сигарету, закурил, так же медленно выпустил дым Марку в лицо и произнес с некоторой задумчивостью:

– Ну, если речь зашла о собаках… Знавал я одну. Гончую. Так верно служила своему хозяину. По свистку по следу шла. Не пойму, отчего это хозяин вдруг пнул ее ногой? И вот она, счастливая, по полям тут бегает! Цветочки нюхает, влюбляется. О конуре своей мечтает. Щенят завести собралась…

Марк не стал слушать продолжение дядиного бреда, встал, полез в карман за деньгами.

– А ну сядь! – Оуэн грубо толкнул брата обратно на место. Больно сдавил плечо. – Посмеешь еще раз проявить неуважение ко мне, и я забуду, что хотел быть добрым…

А Марк так и не понял, куда подевался насмешливый, любящий паясничать добряк-дядюшка и откуда взялся этот холодный, жестокий и опасный незнакомец?

– Пойдешь со мной. Нужно кое-что обсудить… – Оуэн достал портмоне, расплатился. Встал и взглядом поднял его.

Они вышли из кофейни, пересекли площадь и направились в сторону, противоположную той, куда собирался пойти Марк.

Оуэн запихнул брата в первый же подъезд, мимо которого они проходили. Дверь открылась сама. Толкнул в самый угол полутемного тамбура, припер к стене.

– «Дя-дя», – передразнил он Марка. – Надоела твоя глупая наивность! Думаю, пришло время узнать, кто я тебе на самом деле! – сдавил горло и нехорошо усмехнувшись, впечатал заклинающие пальцы ему в лоб.

Задохнувшись, Марк широко распахнул разом ослепшие глаза. Прошлое, обрушившись на него, вмиг раздавило сознание. Сломало. Отключившись, он стал заваливаться набок. Не давая упасть, Оуэн подхватил его, прижал к себе. Пожилая леди, спускавшаяся по лестнице, заметила молодых людей в углу. Решив, что они заняты чем-то неприличным, недовольно отчитала их:

– Вы не имеете права здесь находиться! Это частная собственность!

Молодой человек, что постарше, покосился на нее через плечо. Его холодный взгляд гипнотизировал. Ей вдруг послышалось шипение рассерженной змеи. Испугавшись, старуха подхватила свою дрожащую левретку и заторопилась обратно, к себе в квартиру.

Марк пришел в себя в объятиях Оуэна.

– Пусти! – посмотрев с ненавистью, потребовал он.

– Узнаю любимого брата! – рассмеялся тот.

Оттолкнув его в сторону, Марк распахнул дверь и выскочил на улицу. «Ублюдок, как же я тебя ненавижу!» – думал он, бредя неизвестно куда. Не разбирая дороги. Ничего не видя перед собой. Эта сволочь только что оставила его на пепелище. У него больше не было будущего, о котором так сладко мечталось. Он бы убил Оуэна прямо сейчас, если бы смог вспомнить, как управлять своей Силой.

Как он очутился на мосту через Темзу, перегнувшись через парапет моста, тоже понятия не имел. «Ивама… проклятый ублюдок!» Пальцы Марка сжали бархатную коробочку, размахнувшись, он швырнул ее в воду. С неслышным бульканьем коробочка исчезла в грязных водах реки, протекавшей под его ногами.

Любимая женщина, друзья, работа, недописанный роман – он больше не мог вернуться в свою прежнюю жизнь. Они почувствуют – не поймут, – но обязательно почувствуют разложение и тлен его давно состарившейся, измученной души.

– Не лучше ли пойти домой, молодой человек, и хорошенько выспаться? Завтра все будет выглядеть иначе… – Твердолобый лондонский «бобби» смотрел на него настороженно, готовый в любой момент схватить Марка, вздумай тот прыгнуть с моста.

«Парень, ты даже не представляешь, насколько иначе…» – горько усмехнувшись, Марк поднял руки в знак того, что все понял. Отошел от парапета, остановил проезжавший мимо кэб, назвал таксисту-индусу адрес и с облегчением захлопнул за собой дверцу машины. Не хватало еще провести ночь в полицейском участке. В камере.

Возле своей квартиры он увидел мальчишку-посыльного.

– Тебе чего? – спросил сердито, шаря по карманам в поисках ключей.

– А ты Марк, да? – не ответил паренек на его вопрос.

– А тебе-то что за дело? – вопросом на вопрос ответил Марк.

Рассмеявшись, мальчишка встал с корточек, сунул ему в руки розовый, пахнущий духами конверт и убежал, забыв попросить на чай.

Даже не открывая, он понял, что письмо от Эльзы, и вновь воспрянув духом, не заметил, как очутился в квартире. Разбросал вещи в привычном беспорядке, упал на кровать. Принюхавшись к нежному цветочному аромату, зажмурился и зачем-то прижал конверт ко лбу. Но подумав, что выглядит так, наверное, очень глупо, рассмеялся и открыл. Внутри была карточка с логотипом отеля «Crown Plaza London St. James». Округлым девичьим почерком его приглашали в эту пятницу в ресторан отеля к пяти часам вечера. Он снова зажмурился, подсчитав в уме, что пятница наступит уже послезавтра.