Брусника созревает к осени

Ситников Владимир Арсентьевич

– И зачем он только ими башку свою забил, – недоумевала она. Но Славка и не хотел забивать свою голову всякой всячиной.

Причина его эрудированности была очень проста.

Наспех сделанная выгородка оказалась страшно холодной. Зимой в углах белели снежные «зайцы» и даже волосы на Славкиной голове к утру покрывались инеем. Мать заставляла его спать в шерстяных носках и рубахе, требовала повязывать на голову бумажный платок. В детстве он это терпел, а повзрослев от платка отказывался наотрез, а вот пальто на ноги поверх одеяла набрасывал. Печку приходилось в зимние холода топить по два раза в

день. Пол был ледяной – босой ногой не ступишь, поэтому и в комнате ходили они с матерью в валенках. Наверное, из-за этой холодрыги Ольга Семёновна часто простывала, покашливала и с нетерпением ждала тепла.

Славка в это время мечтал построить большой, тёплый и светлый дом, такой, какой был у них в деревне Кривобор, но как это сделать, он не знал.

Днём, чтобы не колеть от стужи в выгородке, Славка находил укромное тёплое место – поселковую библиотеку.

Брал с полок всё, что ни попадалось на глаза. Особенно пристрастился к энциклопедическим словарям, сборникам «Хочу всё знать» из серии «Эврика». Там история новейшей науки о биоэнергетике, о профиле равновесия и других мудрёностях. Ну и, конечно, тяжеленные книги по архитектуре, живописи, музыке не прошли мимо его рук. Ну и не пропускал романы, которые в школьной программе не значились.

У восьмиклассника Мосунова был самый заполненный формуляр. Для него заказывали книги из районной библиотеки и даже областной. Библиотекари в стенгазете упоминали его фамилию с похвалой: «Мосунов у нас самый активный читатель!»

– Правильно, Слава, ты делаешь. Любить чтение – это обменивать часы скуки на часы наслаждения, – красиво говорила литераторша Ксения Петровна.

Но Славке нравилось, как сказал инженер Самосадов:

– Я без библиотеки как Рахманинов без рояля.

Славка страшно удивился и даже испугался, когда (было это уже в восьмом классе) к нему домой прибежала директрисина дочка Светка и заорала, что ему надо явиться в школу. К Фефёле он пошёл с неохотой. От директора хорошего ждать нечего, хоть вроде ничего зловредного и пакостного он не сотворил. Да мало ли…

В Дергачевской школе, как и в других была своя команда эрудитов, которые ездили на Олимпиады, КВНы, «Голубые огоньки» и всякие встречи. Подобрались в ней в основном одни десятиклассники. И вот уехали на Урал перед самой Олимпиадой родители капитана команды. И он с ними. Нового капитана нашли быстро. Бойкий хвастливый кудряш Вовка Свистунов предложил сам себя.

Он всеми распоряжался, обрывал, поучал, но ведь этого было мало. Прежний капитан Севка Шишов был сообразительный и начитанный, а этот нет. Где взять эрудита?

– Слава Мосунов из восьмого «б» знает много ненужностей, – пощипнув бородавку на подбородке, сказала директриса Фаина Фёдоровна, – Может, рискнём? Из-за неполного состава команды с нас могут снять очки. А так хоть команда будет в комплекте.

Олимпиада проходила в первой Медуницкой школе, которая славилась победами на районных и областных конкурсах. Эти зубры и зазнайки, одержавшие много побед, смотрели свысока на ребят из Дергачевской школы. И вдруг в зачуханной команде незаметный стеснительный восьмиклассник в подшитых валенках, вытянутом свитере с чужого плеча по фамилии Мосунов удивил всех своими точными ответами. Сообразил, что Мексиканский залив больше

Персидского, назвал знаменитую картину Рафаэля «Сикстинская мадонна» и пьесу Генрика Ибсена «Пер Гюнт», о которых медуницкие знатоки имели смутное представление. Даже годы правления французского короля Людовика XIV сохранились в памяти восьмиклассника Мосунова.

Капитан Дергачевской торфяной школы Вовка Свистунов был доволен. Он так уверовал во всезнание Славки Мосунова, что обращался только к нему:

– А ну, поднапрягись, Муссончик, – умолял он.

И Славка напрягался и выручал. Он знал фамилии почти всех космонавтов, особенно советских. А когда обнаружилось, что команда Дергачевской торфяной школы благодаря Славке Мосунову знает, что звали древнегреческого целителя Аскрепий, а его дочь Панацеей, все поняли – торфяные парни и девчонки будут победителями зимней районной Олимпиады.

По словам Фефёлы, которая переживала за свою команду в зале, она была готова расцеловать Мосунова, до того он оказался подготовленным и эрудированным.

– Откуда что взялось? Вроде парнишка незаметный, мать уборщица, – недоумевала директриса.

Наверное, не поверила бы Фефёла, если признался ей Славка, что причиной его эрудированности стал холоднючий стылый пол, положенный прямо на слеги и не имевший чернового засыпанного глиной настила, который обычно сохраняет тепло и не пропускает стужу.

После победы в Медунице Славку всегда брали в команду. И в восьмом, и в девятом ездил он в её составе. И вот сейчас, летом, выпускник десятого класса 1978 года Вовка Свистунов был согласен в последний раз съездить в качестве капитана команды. А потом в институт.

Районный Дом культуры был набит до отказа. Со сцены Славка видел парней и девчонок из своей школы.

С волнением заметил среди них Катерину. «Ну бойка, – подумал он, – успела со всеми перезнакомиться». Ему было приятно, что Катерина здесь и, наверное, видит его. Она ведь первая из девчонок в его жизни, которую он поцеловал. Пусть в щеку или просто в ухо, но всё равно поцеловал, а главное – она сама его поцеловала по-настоящему, в губы.

Катерина уже всем успела сообщить, что приехала из Калининграда. Там море, и она будет морской стюардессой.

На этот раз торфяные эрудиты выступили не так удачно, потому что их капитан Вовка Свистунов, понадеявшись на свою дырявую память, вместо: «Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок» ляпнул: «свой проулок». Жюри захмыкало, закачало головами.

В зале загудели знатоки Грибоедова. Такая промашка.

Зато Славка шансы поднял, когда безошибочно назвал семь смертных грехов: Высокомерие, Скупость, Распутство, Чревоугодие, Гнев, Зависть и Леность.

Команда из-за свистуновского ляпа заняла второе место. Жюри оказалось дико злым и придирчивым. Да и копившаяся у других команд неприязнь к дергачевским везунчикам вырвалась наружу. Правда, Славка дал ответ безошибочно и даже на такой вопрос, отчего картофель стал называться картофелем?

– Это всё пошло от немцев, которые поначалу прозвали клубни «крафт тойфель» – дьявольская сила. К нам же пришла картошка без признака дьявольщины, правда, тоже было немало чудес, когда вдруг решили, что надо есть не клубни, а зелёные балаболки, которые вырастают на кусту.