Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят
Шрифт:
Усошин – на поезде. В мягком вагоне, двухместном купе, которое он занял с красивой девушкой – дерзкой, вызывающей, но при этом послушной.
Курьянов прилетел рейсовым самолетом.
В общем, собрались.
В кабинете Выговского.
Разговаривали сдержанно, здоровались вполголоса, улыбались затаенно. Никто не вскрикивал, не хохотал весело и переливчато, никто не хлопал друг друга по спине и не бросался в чьи–то там объятия. Посверкивали дорогие туфли, вспыхивали в полумраке дорогие галстуки, воздух наполнял запах
Серьезная публика собралась.
Миллионеры.
Особняки в Испании и на Кипре, дачи в Подмосковье, квартиры в лучших домах, внутри Садового кольца.
Выговский толкался в общей толпе, произносил какие–то слова, улыбался, но когда сел за свой стол, все поняли, что пора заниматься делом. Немного суетился Курьянов – всем крепко жал руки, заглядывал в глаза, жарко дышал. Чувствовал себя новичком, хотел понравиться и выдавал, выдавал себя. На него поглядывали усмешливо и понимающе. Ну, хлопнул мужика, завалил, можно сказать. С кем не бывает? Делал бы дело. А дело свое он делал, деньги получал и вслушивался, вслушивался в каждое оброненное слово – проникался.
И это тоже все видели и снисходительно прощали. Проникайся, дорогой, проникайся. А там посмотрим…
– Давно мы не собирались в столь полном составе, – сказал Выговский.
– Надо бы почаще, – быстро вставил Курьянов, и все опустили головы, скрывая понимание – лезет мужик, лезет без мыла. Не надо бы ему вот так возникать, не надо бы…
– Был бы повод, – сказал Выговский. – Суть знаете. По нашей вине случилась беда. В гостинице «Россия». Люди пострадали. Недоработка вышла. Решение было правильное, исполнение… Оставляет желать лучшего.
– Ни фига себе! – дернулся Здор.
– Миша, ты хочешь что–то сказать? – спросил Выговский.
– Виноват, – Здор прижал ладони к груди.
– С нас хотят получить пять миллионов долларов. По миллиону за каждого.
– Послать их! – сказал Курьянов.
– Ты берешься это сделать?
– Обсудить надо… Поприкинуть, – смешавшись, пробормотал Курьянов.
– Вот и я о том же.
– Они сами пришли сюда? – спросил Горожанинов.
– Не приходили. Не звонили. И не возникали никаким образом. Усвоили урок в гостинице. Общаться с нами им показалось опасно. Человечка прислали.
– А может, этот человечек никого не представляет? – спросил Агапов. – Сейчас такие водятся… Появились откуда–то. Раскрутить бы его.
– Обещал представить доказательства.
– Какие?
– Позвонил и сказал, чтобы мы не волновались. Доказательства, дескать, будут достаточно убедительными.
– Пять миллионов – это ни в какие ворота! – воскликнул Курьянов. – Нет таких цен. На нас просто наехали. Беспредельщики какие–то. Отшивать их надо.
Мандрыка сидел в глубоком кресле лицом к окну. Слушать слушал, но головой не вертел и как бы показывал своей нарядной неподвижностью, что это еще не
– Что молчишь, Вася? – обратился к нему Выговский.
– Миллион можно отдать, чтобы погасить пожар. Миллион – это нормально. Много, но нормально. И мы такую сумму выдержим без больших потрясений.
– Миллион долларов неизвестно кому?! – Курьянов недоуменно обвел всех гневным взглядом. – Не понимаю!
– Мы можем, конечно, им сказать, что сами разобрались с исполнителями, – медленно проговорил Выговский.
– Не понял? – резко повернулся к нему Усошин. – Это что же получается… Вы сами разобрались с ребятами?
– Получается, – пожал плечами Выговский. – Дело в том, что они тоже запросили за каждого из пятерых… Не так много, но достаточно круто.
– И вы с ними… разобрались? – уточнил Горожанинов.
– Ладно, Коля, проехали! – не выдержал Здор. – Проехали. Успокойся. Они уже никогда у нас ничего не потребуют. Ни сегодня, ни завтра. Вляпались они! Засветились! И мы все оказались на волоске!
– Твоя работа? – спросил Усошин.
– Ладно, Николай, хватит, – вмешался Выговский. – Действительно, дело прошлое.
– Его работа? – продолжал Усошин с непонятной настойчивостью. – Здор их убрал?
– По нашему общему решению.
– Их убрал Здор?
– Да, – наконец произнес Выговский.
– Больше вопросов нет, – Усошин откинулся в кресле и закрыл глаза, словно получил наконец то, чего так долго добивался. – А я и не знал, – проговорил он. – Думаю, куда это мои ребята пропали, почему молчат, почему прячутся… А это, оказывается, Здор с ними разобрался… Надо же, какой молодец. Нехорошо, – пробормотал Усошин, но в наступившей тишине все его услышали.
– Что нехорошо? – спросил Здор.
– Гриша и Валера – мои ребята. И если с ними решили разобраться, я должен об этом знать. А я не знал. Решение принималось без меня. Это нехорошо.
– Да, действительно, накладочка вышла, – примирительно сказал Горожанинов.
– Накладочка? – удивился Усошин. – Хороша накладочка… Но главное сделано – разобрались! – Усошин подмигнул Здору, весело так подмигнул, заговорщицки, чуть ли не половиной лица. Дескать, уж мы–то с тобой знаем, как все надо понимать, уж мы–то с тобой не промах, крутые ребята.
– Не слышу предложений, – напомнил Выговский.
– Я уже предложил, – сказал Мандрыка. – Отдать миллион долларов и закрыть вопрос.
– А ты, Толя? – обратился Выговский к Курьянову.
– Послать подальше. Сколько бы мы им ни дали – это будет только начало. Знаю я эту публику. Нам надо или всем разбегаться в разные стороны, или послать. Предлагаю послать.
Все слушали Курьянова с легкой полуулыбкой – он слишком часто подчеркивал причастность к делам фирмы, к людям, к проблемам, без всякой надобности все время повторял «мы».