Бубен Костяного принца
Шрифт:
– Как?
– Так это она?
– Да тут не Лукавый, тут Лукавая!
– Вот уж воистину, Лукавому оказаться женщиной – всем лукавствам лукавство.
Змеиная королева смотрела на князя с нескрываемой ненавистью во взгляде. Она уже раскрывала рот, не иначе опять собираясь обвинять и обличать, но Верес ее опередил.
– Тихо! – прокричал он и ударил кулаком по столу, - Помолчите все! Хоть минуту!
Окрик подействовал и все замолчали, даже змеиная королева сдержалась, лишь глаза ее сошлись в узкие щелки.
– Полагаю, предъявленных улик более чем достаточно, -
До последнего сказанного Вересом слова, все думали, что волчий князь смотрит на королеву Змей и говорит о ней же, и только теперь взгляды правителей переместились на ее ближайшего соседа, черепашьего принца Бонифана, который хоть и пытался не подавать виду, однако сидел в кресле как-то неестественно, будто кресло было ему «не впору», будто оно его отторгало.
Поняв, что притворяться дальше бессмысленно тот, кто называл себя черепашьим принцем, вскочил на ноги, запрыгнул на стол и ринулся на князя Вереса. В своем рывке он преображался прямо на глазах. Из человека, степенного и солидного банкира, он превращался в полузверя с почти человеческим телом и звериной безволосой головой. Те, кому довелось видеть полностью преображенных Поднятых мертвецов, без сомнения могли узнать с этим существом их полное сходство во всех мелочах, включая длинные когти, торчащие из пальцев почти человеческой руки.
Чего не сказать о большинстве других правителей, Верес к этому рывку был готов, больше того - предполагал, делал на него расчет. Надеялся, что Лукавый сочтет совокупные доводы как неопровержимые и раскроется, попытается забрать свой знаменный бубен. И не ошибся. Князь отвел бубен себе за спину и одновременно нанес встречный удар копьем в живот. Лукавому этот удар не сказать, что навредил, но задержал, проделав в его призрачном теле сквозную дыру. Лукавый отпрянул назад, снимая себя с копья, и попытался перепрыгнуть через него в новой попытке добраться до бубна.
Но тут уже Миха, предупрежденный и подготовленный князем заранее, вскочил с места, заступил путь Лукавому и одним ударом своего огромного топора развалил тело Зверя напополам. В месте рассечения призрачная плоть Лукавого пошла дымкой и стала развеиваться. До того, как тело его истаяло полностью он успел прокричать низким, неземным, клокочущим, голосом:
– Вы вычисляли меня слишком долго, правители! Вы глупцы! Вы обречены! – сказав это, Лукавый подобно клочку тумана развеялся в ничто.
Могильную тишину нарушил веселый голос новоявленного царя Михаила:
– Еще одна немая сцена, - сообщил он как ни в чем не бывало, закинул на плечо боевой топор, и повернулся к князю Вересу, - У вас здесь всегда так весело или только по случаю моего триумфального появления?
– По случаю, - неоднозначно ответил князь и сел на свое место.
Миха пожал плечами, уселся следом и замолчал. Остальные правители высказываться тоже не спешили. Им всем нужна была малая передышка, чтобы переварить,
– Мне невыносимо стыдно, князь, - змеиная королева пыталась взять себя в руки, но ее изрядно потряхивало от только что пережитого, - Я ощутила тяжесть несправедливого обвинения едва на несколько мгновений. А вы вынуждены были жить с этим более ста лет. Прошу меня простить.
– Ни слова больше, королева. Ваши извинения приняты, - мягко сказал князь, - Волей случая именно вы попали под влияние нечестивого. Уверен, пожелай того, Лукавый сумел бы убедить в своей лжи любого из нас.
– Вот только не надо «одаривать» меня вашим великодушием. Я признала ошибку, я извинилась. Большего от меня не ждите, - великая Змея быстро возвращала себя в привычное состояние «женщины с нифриловым стрежнем вместо позвоночника», - Однако же, справедливости ради должна признать, князь, что восхищения вы достойны. Имея столько доказательств того, кто именно является Лукавым, для его обличения вы терпеливо ждали наилучшего подходящего случая. Я всегда полагала, что таким терпением могут обладать только женщины.
– Боюсь, вы меня переоцениваете, - ответил Верес, - Никакого случая я не ждал. Допускал с высокой степенью вероятности, что в свое время вы попытаетесь меня опять обвинить, и лишь старался накопить к этому часу как можно больше улик на принца. Однако прямых доказательств у меня не было. У меня даже не было полной уверенности в том, что Лукавый – это черепаший принц.
– Постойте, князь, - вмешался председатель, - Я вижу в ваших словах противоречие. Вы же сами сказали, что некий эльф назвал вам его имя.
– Чтобы ввести в заблуждение Лукавого я немного слукавил, - князь улыбнулся, а сидящий рядом Миха, оценив шутку, рассмеялся, - Я хотел убедить Лукавого, что будто бы точно знаю, кто он. На деле тот эльф не знал его настоящего имени, он лишь сообщил, что его называли «мога с черепашьих островов». Впрочем, в свое оправдание скажу, что настоящего его имени мы и сейчас не знаем.
– И все же, князь, - продолжал допытываться председатель, - Пусть без прямых доказательств, но вы сами сказали, что собрали множество улик. Может теперь вы, наконец, поведаете нам о своем расследовании?
– Ну хорошо, постараюсь сделать это коротко, - согласился Верес, - Начнем с того, что объединенные компании не имеют дел с государствами и государями. И змеиная королева была права: мое партнерство с одной из них наводит на подозрение. Но дело в том, что первым для кого было сделано исключение был черепаший принц. Он вошел в сговор с косметической компанией, предприняв попытку развязать войну на севере. Это стало для меня первой уликой.
– Подтверждаю, - сообщил председатель, - Черепаший принц и косметическая компания были уличены в совместной скупке мельниц и пасек задолго до того, как князь Верес объявил о создании платежного строя.