Букет прекрасных дам

Донцова Дарья

— Вчера вечером сказали, что еще лежит в реанимации, инсульт — это серьезно.

— Хорошо, — резюмировала Николетта и отсоединилась.

Я сунул трубку в базу. Интересно, что хорошего увидела матушка в моем последнем заявлении? И тут вновь зазвонил телефон. Официальный голос сухо потребовал:

— Позовите Ивана Павловича Подушкина.

— Слушаю.

— Майор Воронов.

— Кто?

— Старший следователь, майор Воронов, — повторил мужик. — Не могли бы вы через час приехать ко мне?

— Куда и зачем? —

удивился я.

— На Петровку, — пояснил мужик, — для разговора.

Мне стало интересно, ну какая беседа может состояться у меня с этим Вороновым.

— Хорошо, только через час я не успею, минимум к двум.

— Паспорт не забудьте, — напомнил майор.

В своей жизни я никогда не сталкивался с теми подразделениями милиции, которые ведают уголовным розыском. В отделение приходил только получать паспорт и тогда, когда Николетта вдруг решила поставить квартиру «на пульт». Меня даже постовые не останавливают, потому что я езжу очень аккуратно, а тут вдруг Петровка!

Немало удивленный, я нашел нужный кабинет, постучал, услышал: «Войдите», и толкнул дверь.

В небольшом пространстве громоздился письменный стол, железный сейф и стояло два стула. Сидевший за столом мужчина, примерно моих лет, приветливо, но строго спросил:

— Вы Иван Павлович Подушкин?

— Да.

— Садитесь.

Я выполнил приказ. Мужчина отложил ручку и поинтересовался:

— «Жигули» ноль двадцать шесть НН вам принадлежат?

— Да.

— Сами ездите?

— Простите? — не понял я.

— За рулем сами сидите или, может, кому автомобиль по доверенности давали?

— Нет, — удивился я, — а что?

— Припомните, пожалуйста, где вы были девятого декабря в районе пяти часов вечера, — не отвечая на мой вопрос, задал милиционер свой.

Я призадумался:

— Извините, давно это было. Наверное, дома или ездил по делам благотворительного фонда, я являюсь исполнительным секретарем организации «Милосердие без границ», основанной…

— Знаю, — прервал майор, — навел о вас справки. Кстати, как ваша хозяйка?

— Пока плохо, состояние тяжелое.

— Да уж, — сочувственно вздохнул Воронов, — жаль ее, такой стресс перенесла, смерть любимой внучки, единственной родственницы, тут у кого хочешь удар случится. Хотите кофе?

Я кивнул. Майор включил чайник, достал железную банку «Нескафе», пакет сахара и принялся выяснять любимое мной соотношение ингредиентов. Слушая его спокойный, чуть глуховатый голос, я расслабился, и тут майор неожиданно спросил:

— Скажите, Иван Павлович, зачем вы приходили на квартиру к Анастасии Королевой?

Я почувствовал, как тревожно сжался желудок, и как можно более равнодушно поинтересовался:

— К кому? Не знаю такую.

— Ну как же, Иван Павлович, — все так же спокойно продолжил майор, — она училась вместе с внучкой вашей хозяйки, и ее нашли спустя некоторое время после

смерти Маргариты на дне ванны, увы, мертвой.

— Ах, Настя, — «припомнил» я, — знаете, вокруг Маргоши постоянно крутились люди, честно говоря, я не всегда успевал познакомиться с ее друзьями. Настя Королева, такая толстенькая блондинка?

— Нет, — усмехнулся Воронов, — худенькая брюнетка.

Я развел руками:

— Тогда не помню и, естественно, не был у нее дома.

Воронов отхлебнул кофе.

— У меня иные сведения. Вы были в квартире, потом вышли, доехали на машине до «Новослободской», там у магазина «Комус» вошли в телефонную будку, сообщили дежурному о трупе, лежащем в ванной, бросили в урну пакет с окурками и уехали.

Чувствуя, что пол начинает уходить из-под ног, я твердо ответил:

— Бред!

— Нет, — улыбнулся Воронов, — вас запомнила девушка, торгующая книгами, ее лоток стоит впритык к будке, из которой вы звонили в милицию. Фраза про труп настолько заинтересовала ее, что она постаралась запомнить вас, а когда вы засунули в мусор пакет, она решила проявить бдительность, записала номер машины и мигом сама позвонила ноль два. Говорит, что приняла вас за террориста, хитроумного и изобретательного.

— Бред! Я весь день был дома.

— Но она записала номер машины, а вы только что сказали, будто никому не давали автомобиль.

— Она перепутала цифры.

— Ну, не похоже, девушка молодая, зрение в полном порядке.

— Меня там не было! Хотя, точно не припомню, может, и проезжал случайно мимо…

— И выбросили окурки?

— Вполне вероятно, я курю, вот и опустошил пепельницу в машине, очень не люблю запах бычков.

— Понимаю, — кивнул Воронов, — кстати, я не представился до конца, меня зовут Максим Иванович.

— Очень приятно, — наклонил я голову, — рад знакомству.

— А почему вы несли окурки к урне в пакете?

— Я не говорил, что нес их, просто предположил, что подобное имело место!

— Но почему в мешочке?

— А что, следует таскать чинарики в кулаке? — нашелся я. — Есть закон, запрещающий такие действия?

Максим Иванович рассмеялся:

— Нет, конечно. Значит, вы не звонили ноль два и не сообщали о смерти Королевой?

— Нет.

— А вы не будете против, если мы проведем небольшую процедуру?

— Какую?

— Предложим торговке опознать вас? Ну так как, согласны? — И он прищурился.

Понимая, что окончательно загнан в угол, я постарался как можно тверже ответить:

— Пожалуйста.

— Тогда пойдемте, — велел майор.

Он провел меня в соседнее, на этот раз просторное помещение, где было много людей, вернее, мужчин.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Добрый день, — весьма вежливо отозвались присутствующие.

— Прошу, Иван Павлович, — улыбнулся Воронов и указал рукой на стул.