Букет прекрасных дам
Шрифт:
Я сел между двумя мужчинами примерно моих лет и спросил:
— Что я должен делать?
— Ничего, — пояснил Максим Иванович, — просто молча сидите на стуле со спокойным лицом, желательно не гримасничать.
Я кивнул, старательно изображая полнейшее равнодушие. Когда в день смерти Насти Королевой я звонил в милицию, совершенно не заметил около будки никакого книжного лотка. Что делать, если баба сейчас ткнет в меня пальцем и заорет: «Это он!»
Чувствуя, как футболка, надетая под ярко-голубой пуловер, начинает прилипать к спине, я постарался себя успокоить, ну-ну, это ерунда.
Прогнав прочь последнюю, совершенно идиотскую мысль, я уставился на Воронова.
— Замечательно, — мигом отреагировал тот, — так и сидите. Зови ее, Алеша.
Дверь распахнулась, и появилась худенькая девчонка. Обветренные, красные щеки без слов говорили о том, что их хозяйка проводит основную часть времени на воздухе. Девушка шмыгнула носом.
— Алена Ивановна, — сухо, официально произнес Воронов, — посмотрите внимательно на находящихся перед вами мужчин и скажите, можете ли узнать кого-нибудь?
Вошедшая молчала. Пауза затянулась, я старался сидеть с абсолютно спокойным лицом, боясь только, что стук бешено колотящегося сердца услышат в наступившей тишине все присутствующие.
— Так как, Алена Ивановна, — бубнил Воронов, — знаком вам кто-нибудь, а?
— Нет, — протянула опознающая насморочным голосом, — не знакомилась ни с кем из этих.
— Ладно, — не сдавался майор, — предположим, и впрямь за руку не здоровались, но, может, встречали где, видели?
Девица принялась водить взглядом по моему лицу, потом перевела глаза и ткнула пальцем в мужчину, сидевшего справа.
— Вот он.
— Что? — со вздохом поинтересовался Воронов. — Что «он»?
— На дядьку моего покойного похож, тот с пьяных глаз в пруду утонул.
— Больше никто не известен?
— Нет.
— Припомните.
— Нет.
— Посмотрите внимательно. Тот человек, который, как вам показалось, заложил бомбу вдруг… его тут нет?
— Да вы че? — хрипло рассмеялась торговка. — Тот уже в возрасте был, как мой отец гляделся, старый совсем. Потом, волосья у него патлами свисали до плеч, жутко выглядел. Морда — зверская, глаза выпученные. Как схватит трубку, как заорет: «Милиция! Приезжайте, в ванной труп, а сейчас еще и магазин на хрен взорву!» Как выскочит, как побежит к урне…
— Спасибо, Алена Ивановна, — безнадежно произнес Воронов, — значит, сидящих перед вами людей вы не знаете?
— Так уж сто раз сказала, что нет. Впрочем, если вам надо, чтобы я кого-то узнала, так покажите, мигом подтвержу, что он. Я милицию уважаю и завсегда помочь готова, — ляпнула девица.
Плечи сидевшего слева мужика начали мелко-мелко подрагивать. Парень явно пытался справиться с приступом хохота.
— Спасибо, Алена Ивановна, — каменным голосом ответил Воронов, — вы свободны.
Девица удалилась.
— Пойдемте, Иван Павлович, — коротко бросил Максим Иванович.
Оказавшись в крохотном кабинетике, я поинтересовался:
— Я могу идти или посадите за решетку?
Воронов
— Ну зачем вы так? Давайте пропуск.
Он подписал бумажку, потом постучал ручкой по столу и осведомился:
— Торопитесь?
— Не очень.
— Может, тогда еще кофейку?
— Спасибо.
Максим Иванович вновь произвел магические действия над кружками, насыпая туда сначала коричневые, а потом белые гранулы. Когда дымящаяся жидкость слегка остыла, майор наконец произнес:
— Иван Павлович, не хочу, чтобы у вас сложилось неправильное мнение, будто мы подозреваем вас в убийстве Королевой.
— В убийстве? — изумился я. — Но говорили, будто она захлебнулась в ванне, пьяная.
— Кто говорил? — быстро отреагировал следователь.
— Моя хозяйка, Элеонора, — отбил я мяч.
Максим Иванович помешал ложечкой кофе и продолжил:
— В свете того, что погибла Маргарита Родионова, смерть ее ближайшей подруги Королевой очень настораживает, а если учесть, что буквально следом отошли в мир иной Наталья Потапова и Анатолий Ремизов, то…
Он замолчал. Я ждал.
— То, — продолжал майор, — история начинает становиться очень и очень нехорошей.
— Вы хотите сделать из меня серийного убийцу?
— Вот что, Иван Павлович, — покраснел Воронов, — я навел о вас тщательные справки. И хочу доложить, что все, абсолютно все, говорили о господине Подушкине только хорошо, подчеркивая, что он очень интеллигентный, мягкий, а главное, на удивление честный человек. Еще отмечают вашу незлобивость, несовременность и незаурядный поэтический дар.
— Зачем вы все это мне рассказываете?
Максим Иванович вытащил сигареты и с чувством произнес:
— Никто не думал подозревать вас в убийстве. В тот момент, когда неизвестный звонил в милицию, Королева была мертва уже почти сутки…
— Ну и что?
— Иван Павлович, — вкрадчиво произнес майор, — поймите, такая личность, как вы, не приспособлена для борьбы с преступностью. Понимаю, что вы, решив отомстить за смерть внучки своей хозяйки, кинулись искать убийцу самостоятельно, но абсолютно зря. Каждый хорош на своем профессиональном поле. Я, например, никакой другой рифмы, кроме «кровь — любовь», придумать не могу.
— К чему вы ведете?
На лице Воронова появилась легкая краснота.
— А к тому, что вам лучше слагать вирши. Я же не лезу в Пушкины? Вот и вы оставьте поиск убийцы профессионалам. И, пожалуйста, расскажите мне все, что вам удалось раскопать. Ей-богу, окажете неоценимую помощь следствию.
Я начал медленно вытаскивать сигареты. Ага, понятно. Сначала думал вытрясти из меня нужные сведения, припугнув: мол, опознали тебя, теперь рассказывай, а когда номер не вышел, запел соловьем. Ну уж нет, голубчик, я, между прочим, вплотную подобрался к разгадке абсолютно сам. Мне не потребовались никакие советчики. Я точно знаю теперь, что Раиса Яковлева решила выдать себя за Риту, вот только не понимаю, почему она придумала эту штуку, какую выгоду получила. И еще неясно, кто же погиб в тот день на шоссе: Рита или Рая? До сегодняшнего дня я, не колеблясь, мог ответить на этот вопрос, но теперь меня обуревают сомнения. Шедшая по дороге девушка кричала: «Привет, Вава».