Буря кристаллов
Шрифт:
На то, чтобы добраться до более чем пяти десятков тепловых пятнышек на выделенном им сегменте, оставалось немногим больше часа. И вряд ли это конец.
— Все на борту, — сообщил Мози.
— Вижу, — ответил Ларский. — Платформа загружена на восемьдесят процентов.
— Внимание! Завершить спасательную операцию, — ожила оперативная связь. — Три минуты до массированных ударов.
— Группе занять свои места и приготовиться к старту, — отдал приказ Никита.
Ребята один за другим вываливались из проема и падали на ложементы в полном облачении. Все вроде были в норме. Взгляд
Ларский отвел взгляд и вывел на центральную панель брюхо платформы. Что ж, все были прицеплены, припаяны, защищены. Силовая защита взведена на максимум. Самое время выполнить роль главного по званию.
— Стартуй, Мози.
Судорога вибрации толкнула ложемент, и коротким рывком авиетка взмыла вверх.
— Стой.
Мози завесил машину. Общее желание увидеть Мехико в последний раз, попрощаться ощущалось чем-то почти материальным, не требующим дополнительных слов. На высоте пяти километров сигнал дронов ловился без помех: с экранов вдаль уходила панорама судорог города.
Над темными южными районами летали трассирующие дороги из желтых прямоугольников. Между нами рассыпались сплюснутые шары и били багровыми молниями. По краям разрушенных зданий громоздились тетраэдры, неприятно зеленые, болотистые. Но самыми омерзительными Ларскому показались пульсирующие светом дряни, похожие по форме на гробы. Всех этих геометрических насекомых порождал уродливый, развернутый на многие километры конструкт за границами Мехико. Они вылуплялись из шевелящегося массива и шли потоком в сторону севера.
— Смотрите, кристаллы повторяют дороги. Замещают, что ли?
Шары словно раскатывали себя вдоль бордюров, потом светящаяся лава стекалась к центру, и целый проспект высвечивался турмалиновой прозрачностью.
— Это даже красиво, если не думать о том, что происходит, — проговорил Влад.
— А ты думай! — отрезал сержант.
Широкий проспект мгновенно приобрел турмалиновую четкость, а затем густую, темно рубиновую плоть.
— Для чего им дороги?
— Такая форма уничтожения, может. Кто их поймет?
Действительно, зачем кристаллам человеческие дороги? Ларский закрыл глаза, пытаясь ухватить образ. Скользнувшую по краю сознания и растаявшую догадку. "Это важно — нашептывала интуиция. — Рубиновый проспект сквозь руины".
— Время вышло, — уронил Мози.
Приказ оператора ворвался в машину резким вибрирующим звуком:
— Всем экипажам спасателей немедленно покинуть зону массированного поражения.
— Стартуй.
Они еще видели теряющую четкость картинку города. Он искажался, плыл, словно уходя под водяную толщу. Одна за другой от крейсеров вниз полетели светящиеся сетки с отчетливо прорисованными узлами.
— Сетевое кассетное бомбометание, — сказал Здвински. — Зачем? Почему на этих тварей не кинуть просто
Ларский вспомнил про загадку мощного огневого столкновения Штрауса. Не знаешь врага, не угадаешь результат выстрела.
— Армейским виднее. Так они слой за слоем будут их стесывать, как доску шкуркой.
— Была бы доска, не удирали бы мы во все лопатки.
Последнее, что они видели, как крейсер ударил фиолетовыми ракетами. В белой бульонной волне тухла болотная зелень, а корабль содрогался в багровых отсветах.
— Наши геомагнитными бьют, — прошептал Курт.
Все молчали. Детали не имели значения. Артиллеристский салют отдавал городу последние почести.
Ларский уже не хотел ничего видеть и знать. Главное, поскорее довезти рыжеволосую девушку. И всех остальных. Дотянуть до надежды на жизнь. А потом он выдавит все соки из Солгано и придушит одной рукой Марру, другой — засевшего в кустах Густава. Пошлет по интеркому черную порчу или проклятие народа майя, если сволочи не выложат на стол все до последней карты.
Глава 20. Дорога желаний
За какие-то пару суток Марра изменился до неузнаваемости. Не осталось ни чуть наигранного добродушия, ни вальяжности движений. Воротничок форменного кителя затянут до самого верха, на лице обрюзгшая усталость. Словно делая над собой усилие, контрразведчик стоял, опираясь руками о стол. Хоть Ларский и ждал этого разговора, но с трудом преодолевал желание откатился подальше от проекции. Раздражение собеседника давило, вот только места для маневра не оставалось.
— Ларский, — хрипло гавкнул Марра, — ты забил все каналы. А потом еще твой Густав. Будто мне больше нечем заняться, как объясняться с тобой или с ним. Я руки не связываю, делайте, что считаете нужным. Что ты вообще от меня хочешь?
Старый интриган всегда умел повернуть дело так, что оправдываться приходилось кому угодно, но не ему.
— Хочу объяснений. Почему использовал меня, и попытался отобрать диверсанта?
— Тю-ю, — мясистые губы презрительно вытянулись. — Как обиженный ребенок. Мне требовались твои мозги и нюх следака. Чтобы вывел на след, но не более. Дальше пользы от тебя ноль. Не лаборатории нужного уровня, не достаточной информации, чтобы разобраться с тем, что получил на руки. Конечно, я планировал забрать образец.
— Не достаточной информации?! Ты издеваешься? Сам не соизволил ее дать. Болтал все, что угодно: сложная ситуация, мы отправляем ковчеги, на тебя вся надежда. Просто врал, взваливал ответственность. Накручивал. И для чего? Чтобы потом выкинуть меня из расследования.
— Так и есть, не спорю. Хотел замотивировать. И что теперь?
— Теперь предоставь то, что утаил. Информацию.
— Информацию? О чем и зачем? Диверсанта упустили.
Ларский поморщился, рассматривая, как на нагрудных нашивках цвета голограммы накладываются друг на друга. Хорошо, что хоть связь была, что уж качество. Главное аккуратно пройтись по тонкому краю. Они-то, действительно, диверсанта упустили, это Здвински действовал на свой страх и риск. А вот скрывать такой факт — дело для трибунала. Хотя до конца разговора придержать маленький секрет — не грех.