Буря в Па-де-Кале

Арсаньев Александр

– Это не вашего ума дело! – резко оборвал я его. – Лучше скажите, удалось ли этому человеку достать письмо!

Я расслабил свой шейный платок, почувствовав приступ удушья. Холодный пот выступил у меня на лбу, и мне пришлось приоткрыть окно.

– Вам плохо? – испугался Дмитрий Петрович. Кажется, он никогда еще не видел меня в таком состоянии. – Налить вам воды? Или, может быть, позвать кого-то из слуг?

– Выбросьте это из головы! – приказал ему я. – Вас никто в этом доме не должен видеть! А я справлюсь

как-нибудь сам! И еще, имейте в виду, никто и никогда не должен ничего узнать об этом письме!

– Понимаю, – кивнул Дмитрий Петрович. – И все же мне кажется…

– Мне совсем неинтересно, что вам там кажется! Лучше скажите, – настаивал я на своем, – удалось ли этому греку достать письмо?! И, если да, то у кого?!

– Удалось, – кивнул Дмитрий Петрович. – У какого-то русского господина, правда, имени его я не знаю… Он говорил, что это – офицер, не так давно вернувшийся из заграничного вояжа. Кажется, из Кале…

– Я смотрю, вы хорошо осведомлены, Дмитрий Петрович, – отозвался я, усмехнувшись.

– Что еще вам известно? – осведомился я. В этот момент мне меньше всего хотелось, чтобы из-за гобелена появился Кутузов. Теперь у меня не оставалось сомнений, что он-то, уж, точно был осведомлен о моем возвращении в Санкт-Петербург! – Хотя бы имя этого грека вы знаете?

– Он называет себя Филиппом, – ответил Дмитрий Петрович. – Фамилии, правда, не называл. Ко мне его направил сам Ипсиланти, которому вы, кажется, оставили мой адрес в Санкт-Петербурге…

– Но вы же сказали, что видели его в городе, – отозвался я.

– А я и не отрицаю, – ответил Дмитрий Петрович. – Я сам подошел к нему, назвался по имени, мы с ним разговорились и, оказалось, что он разыскивает вас.

Я невольно позавидовал удачливому Филиппу, которому с первой попытки удалось достать это проклятое письмо.

– Где сейчас находится этот грек? – осведомился я. Мне не терпелось лично с ним встретиться. У меня сердце замирало при мысли о том, что он мог вернулся к себе на Балканы.

– Разумеется, у меня, – ответил Дмитрий Петрович. – Где же ему еще быть?

Это была единственная хорошая новость за сегодняшний день.

– Проводите меня к нему сей час же! – велел я своему гостю, который в ответ удивленно посмотрел на меня.

– Яков Андреевич, да никуда он не убежит! Бог с вами! Грек обещал поселиться у меня на неделю. Шляется здесь по кофейням, да по кабакам! Даром, что повстанцы воюют на родине! Говорит, что у него служба иного рода… – хмыкнул Дмитрий Петрович. – Вам надо о своем здоровье побеспокоиться! Вы же ранены.

Я только сейчас заметил, что моя кипенно-белая сорочка пропиталась-таки пятнами крови.

– Это вас не касается, – ответил я, надевая фрак. – Немедленно ведите меня к этому вашему… как его? Филиппу!

– Ну, как знаете, – пожал плечами Дмитрий Петрович.

* * *

Я

вышел через потайную дверь вслед за своим агентом, даже не уведомив о своем уходе Кинрю и Миру. Единственное, что я сделал разумного на тот момент – это захватил с собой дуэльный пистолет от Кухенрейтора. Мысль о том, что станется с моей индианкой, когда она обнаружит мой кабинет пустым, я гнал прочь от себя.

Дмитрий Петрович Беликов жил в доме на Знаменской площади, совсем недалеко от новенькой белокаменной церкви, воздвигнутой в 1804 году на месте, где прежде стояла деревянная.

Он с гордостью показал мне свои апартаменты, которые состояли из передней, буфетной, столовой, нескольких гостиных, личного кабинета Беликова, спальни, детской и комнаты для прислуги. Он выразил сожаление, что не обзавелся еще бальным залом и диванной в восточном стиле, видимо, намекая мне на то, что я недостаточно много ему платил.

– Давайте пройдем в маленькую гостиную, – предложил Дмитрий Петрович. – Я бы с удовольствием познакомил вас со своей супругой, но…

– А где Филипп? – осведомился я, изнывая от желания встретиться с греком. У меня в голове вертелась единственная мысль: как уговорить его вернуть мне послание Императора к Артуру Веллингтону.

– Как раз был там, – улыбнулся Беликов, – когда я уходил.

– Тогда поспешим, – отозвался я.

Мы вошли в небольшую комнату, обставленную круглой мебелью и зеркалами. Здесь же стояли два ломберных стола. На оттоманке, подложив под голову две подушки в атласных блестящих наволочках, дремал молодой человек с кудрявыми черными волосами.

– Это он и есть? – поинтересовался я.

– Так точно, – усмехнулся Дмитрий Петрович. – Отсыпается, после бессонной ночи…

– Так ведь и сейчас ночь, – пожал я плечами.

– Да ведь он и днем тоже отсутствовал, – отозвался Дмитрий Петрович.

– Он, верно, в карты играет? – спросил я, и в голове у меня родилась одна соблазнительная идея.

– Играет, – подтвердил мою догадку Дмитрий Петрович. – Да еще как! Сутки как в Петербурге, а долгов уже понаделал… Страсть! И у меня пытался занять, но я не из тех, кого проведешь! – гордо заявил Беликов.

– Это верно, – задумчиво отозвался я. – Вы, дорогой, распорядились бы насчет ужина! А мы бы тут пока познакомились… – Я присел на край оттоманки.

– Как скажете, – развел руками Дмитрий Петрович.

Филипп тут же открыл глаза.

– Кто вы такой? – спросил он и словно дикая кошка, молниеносным движением вскочил с дивана.

У меня была секунда, чтобы оценить его реакцию по достоинству.

– Яков Кольцов, – отозвался я.

– Глазам не верю, – грек снова присел на турецкий диван. – Так значит, он мне не врал. Чудеса да и только! Я с Беликовым-то по случаю встретился! А тут сам Кольцов…