Бустан (Плодовый сад)
Шрифт:
Царевич на него не поглядел.
Врач устыдился, голову склонил он,
И, уходя, такое говорил он:
«Ведь если бы ему я не помог,
Он отвернуться б от меня не мог!»
И вот он шлет царевичу куренье,
Мол, это — всех недугов исцеленье.
То снадобье к владыке принесли
И, всыпавши в курильницу, зажгли.
Чиханье на царевича напало,
Болеть, как до леченья,
Велел врача он грека привести.
Пошли искать и не могли найти.
Запомни! Если ты добро забудешь —
В последний день ты воскрешен не будешь.
* * *
Я слышал, как отец кричал на сына:
«Ах ты, бездельник, ах ты, дурачина!
Дров нарубить топор тебе я дал,
А ты все косяки исковырял!»
Не для того, чтоб пустословить много, —
Живой язык нам дан, чтоб славить бога!
Ты слух свой откровению открой,
Не внемли лжи и болтовне пустой.
Глазами созерцай миротворенье,
Закрой их на чужие прегрешенья.
* * *
Ночь для покоя духа создана.
Прекрасен день, и солнце, и луна.
Тебя лаская, ветер повевает,
Ковер лугов тебе он расстилает.
И зимний снег, и вешний дождь, и гром,
Когда сверкает молния мечом,
Они твои рабы, по божьей воле,
Что новый злак выращивают в поле.
* * *
Коль ты в пути томишься жаждой жгучей,
Как водонос, притащит влагу туча.
Неисчислимый мир своих щедрот
Бог для тебя из праха создает.
Мед благовонный пчелы собирают,
И финики на пальмах созревают.
Никто, из воска делавший цветы,
Не достигал природной красоты.
Тебе сияют звезды и плеяды —
В чертоге мира вечные лампады.
Он золото рождает из песка
И мускус из газельего пупка.
Он начертал твои глаза и брови.
Тебе он ближе всех родных по крови.
Могучий, как он тонок в мастерстве:
Он нежный стебелек дает траве.
Ему — твоя душа, твое дыханье! —
А речь твоя слаба для воздаянья.
О боже, видишь, как я изнемог,
Что словом восхвалить тебя не мог!
Что муравьи, что рыбы в водных безднах?
Ведь даже сонмы ангелов небесных
Хвалы, тебя достойной,
Мильонной доли не произнесли.
О Саади, оставь калам, не сетуй,
Смирись! Ведь нет конца дороге этой!
* * *
Не знает счастья, кто не знал беды.
Что богачу — раба его труды?
Едва ль доволен посланной судьбою
Страдающий, укушенный змеею.
Когда ты быстроног, то впереди
В делах благодарения иди.
Пусть старцу юноша вину прощает,
Пусть сильный участь слабого смягчает.
Живущему вблизи Аму-Дарьи
Ты о цене воды не говори.
Что знает он о жаждущих в пустыне,
Которым капля влаги — благостыня.
Кто в муках лихорадки не сгорал,
Тот и здоровья цену не познал.
Ночь не долга тому, кто в куще сада
Покоится, овеянный прохладой.
Но ведает, как ночь долга, больной,
Измученный горячкой огневой.
Разбужен барабаном шах; но даже
Не вспомнил, что не спят ночные стражи.
* * *
Холодной ночью как-то шах
На стража у ворот своих взглянул.
Снег мокрый падал, разливались лужи;
И тот индийский страж дрожал от стужи.
Тогрул, хоть и неласков нравом был,
Сказал: «Бедняга, ты совсем застыл!
Ты потерпи, как во дворец войду я —
С гулямом шубу теплую пришлю я».
Так было: снег валил. Вошел султан
В натопленный роскошный свой айван.
Там шаха пери юная пленила,
И стража сердце шахское забыло.
Индиец, что под стужею дрожал,
Совсем из царской памяти пропал.
А стражник в ожиданье исстрадался,
Но шахской шубы так и не дождался.
От ожиданья тщетного того
Мученье усугубилось его.
Уснул беспечным сном султан великий.
И молвил страж индийский смуглоликий:
«Ты спишь, владыка, с пери молодой,
Забыл, как «осчастливлен» я тобой?
В блаженстве райском всяк твой час проходит.
Не знаешь ты, как ночь для нас проходит».
* * *
Есть караванщик главный начал сам,
Забыв бедняг бредущих по пескам.
Спусти, о господи, ладью скорее, —