Бувар и Пекюше

Флобер Гюстав

— Вот как! А где вы нашли такие милые вещи?

— У Спинозы.

При этом слове кюре подскочил.

— Вы его читали?

— Сохрани меня бог!

— Однако, господин аббат, наука…

— Сударь мой, нельзя быть ученым, не будучи христианином.

Наука настраивала его саркастически.

— Может ли она хоть один колос хлебный произвести на свет? Что мы знаем? — говорил он.

Однако он знал, что мир сотворен для нас; он знал, что архангелы поставлены над ангелами; он знал, что тело человеческое воскреснет таким, каким оно

было на тридцатый день.

Его священническая самоуверенность раздражала Бувара, и он, не доверяя Луи Эрвье, обратился с письмом к Варло, а Пекюше, осведомленный лучше, попросил у г-на Жефруа некоторых объяснений по поводу святого писания.

Под шестью днями Книги Бытия следует понимать шесть великих эпох. Под драгоценными сосудами, которые евреи похитили у египтян, — духовные богатства, искусства, тайну коих они выведали. Исайя не разделся донага, так как nudus по-латыни значит обнаженный до пояса; так и Вергилий советует обнажаться, чтобы пахать, а этот писатель не стал бы предписывать чего-либо непристойного! Езекииль, пожирающий книгу, не представляет собою ничего необычайного; говорим же мы — пожирать брошюру, газету?

Но если во всем видеть метафоры, то что станется с фактами? Аббат, между тем, защищал их подлинность.

Подобный способ понимания показался Пекюше необоснованным. Он продолжал свои исследования и принес с собою заметку, посвященную противоречиям в Библии.

Исход нас учит, что в течение сорока лет приносились жертвы в пустыне, а согласно Амосу и Иеремии не принесено было ни одной. Книги Паралипоменон и Ездры не сходятся между собою в исчислении народа. Во Второзаконии Моисей видит господа лицом к лицу; если же верить Исходу, то никак он его видеть не мог. Где в таком случае боговдохновленность?

— Это лишний довод в ее пользу, — отвечал, улыбаясь, г-н Жефруа. — Сговариваться друг с другом нужно лгунам, люди правдивые об этом не думают! Смущаясь душою, будем искать прибежища в Церкви. Она всегда непогрешима.

Кому присуща непогрешимость?

Базельский и Констанцский соборы приписывают ее соборам. Но часто соборы раскалываются, о чем свидетельствует их отношение к Афанасию и Арию. Флорентинский и Латеранский соборы наделяют ею папу. Но Адриан VI объявляет, что папа, как и всякий другой, может ошибаться.

Крючкотворство! Все это нимало не влияет на устойчивость догматов.

Луи Эрвье в своем сочинении указывает, как они видоизменяются: крещение некогда было привилегией взрослых, соборование стало таинством только в IX столетии; пресуществление декретировано было в VIII веке, очищение признано в XV веке, непорочное зачатие — совсем недавно.

И Пекюше дошел в конце концов до того, что уж не знал, как ему смотреть на Иисуса. Три евангелия рисуют его человеком; в одном месте у св. Иоанна он как будто равняет себя с богом, в другом — признает себя ниже его.

Аббат, возражая, ссылался на послание царя Абгара, действия Пилата и пророчества Сивилл, «которые в основе истинны». Он находил деву у галлов,

предвозвещение искупителя в Китае, троицу — повсюду, крест — на головном уборе далай-ламы, в Египте — на кулаке богов; и показал даже гравюру, изображающую ниломер, который был фаллосом по мнению Пекюше.

Г-н Жефруа потихоньку советовался с другом своим Прюно, который выискивал для него доказательства в книгах. Возгорелось состязание в эрудиции; и подхлестываемый самолюбием, Пекюше сделался трансцендентальным мифологом.

Он уподоблял богородицу Изиде, евхаристию — персидскому homa, Вакха — Моисею, Ноев ковчег — кораблю Кситура; эти черты сходства, по его мнению, доказывали тождество религий.

Но не может существовать нескольких религий, так как есть один только бог; и когда у человека в сутане иссякали аргументы, он восклицал:

— Это — тайна!

Что значит это слово? Недостаток знания: очень хорошо! Но если оно означает некое понятие, в определении которого кроется противоречие, то это бессмыслица; и Пекюше уже не отставал от Жефруа. Он его ловил в саду, поджидал перед исповедальней, отыскивал в ризнице.

Священник прибегал к уловкам, спасаясь от него.

Однажды, когда он отправился в Сассето напутствовать кого-то, Пекюше пошел ему навстречу по той же дороге, чем сделал беседу неизбежной.

Это было вечером, в конце августа. Багровое небо потемнело, и образовалась большая туча, правильной формы в нижней своей части, с завитками в верхней.

Пекюше заговорил сначала о вещах посторонних, затем, ввернув слово «мученик», спросил:

— Сколько их было, по-вашему?

— Миллионов двадцать, не меньше.

— Число их не так велико, говорит Ориген.

— Ориген, знаете ли, подозрителен!

Пронесся сильный порыв ветра, пригнув к земле траву в оврагах и оба ряда вязов до самого горизонта.

Пекюше продолжал:

— К мученикам причисляют много галльских епископов, убитых при оказании сопротивления варварам, что не относится к делу.

— Не собираетесь ли вы защищать императоров?

По мнению Пекюше, их оклеветали.

— История Фиванского легиона — басня. Я считаю также вымышленными Симфороса и его семь сыновей, Фелицитату и ее семь дочерей, и семь ансирских дев, изнасилованных, несмотря на семидесятилетний свой возраст, и одиннадцать тысяч дев св. Урсулы, из которых одна называлась именем, принятым за число, Undecemilla, и уж подавно — десять александрийских мучеников!

— Однако!.. Однако о них упоминают авторы, заслуживающие доверия.

Стали падать дождевые капли. Священник раскрыл зонтик, и Пекюше, спрятавшись под ним, осмелился высказать мысль, что католики наплодили больше мучеников среди евреев, мусульман, протестантов и вольнодумцев, чем все древние римляне.

Служитель церкви возмутился:

— Но ведь насчитывается десять гонений со времени Нерона и до Цезаря Гальбы.

— Так что же! А избиения альбигойцев? А Варфоломеевская ночь? А отмена Нантского эдикта?