Были два друга
Шрифт:
Перед тем, как лечь в постель, Даша долго стояла перед зеркалом, рассматривая свое лицо, будто видела его в первый раз. Некоторые находят ее красивой. Что из этого? Все равно несчастливая… И в чем оно заключается - счастье? Какое оно? Вот любила Николая, тогда казалось, что была счастлива. Но это счастье принесло ей горе.
Даша вздохнула, подсела к столу и раскрыла учебник. Глаза бегали по строчкам, а мысли были заняты другим. «Спокойной вам ночи, Даша!» Сколько теплоты в его голосе! А ведь он хорош собой, умный и образованный. Зачем ему нужна простая девушка -
А на ухо будто шепчет кто-то вкрадчиво. «Эх, Дашенька, все равно никто не оценит твоей порядочности. Зачем томиться в унылом одиночестве? Жизнь так коротка, а молодость - мгновение. В жизни столько заманчивого, столько соблазнов. Ты просто трусиха».
Даша захлопнула учебник и легла в постель. Но спать не хотелось, волновали разные мысли. Попыталась представить себе Николая, где он, что делает, о чем думает? Вспоминает ли о ней? И снова стало жаль себя, одинокую и несчастную.
На следующий вечер Георгий Александрович ожидал ее возле школы. Снова проводил до общежития. На этот раз Даша не просила его оставить ее в покое. Это повторилось и на третий и на четвертый день. Он смиренно шел до общежития и затем уходил. Даша постепенно перестала дичиться его и, когда он не ожидал ее возле здания школы, чувствовала себя так, будто ей чего-то не хватает. Потом стало даже приятно идти по вечерним улицам города с мужчиной, слушать романтические и смешные истории из его жизни. Георгий Александрович вырос в семье рабочего, сам тоже в молодости работал на заводе, вечерами учился. Жизнь терла и мяла его, бросала из одного города в другой.
Сначала Даша позволила Георгию Александровичу провожать себя домой. Все равно он сделал бы это помимо ее желания. Не запретишь ведь человеку идти рядом! Потом она позволила себя брать под руку. Все равно он сделал бы это и без ее разрешения. Встречи у школы и провожания вошли как бы в привычку. Иногда это даже льстило ей.
Как- то Валя-Чижик спросила у нее:
– Кто это ожидает тебя у школы?
– Знакомый…
– А он - интересный.
Однажды вечером шел проливной дождь. Даша вынуждена была задержаться в школе, пока распогодится. Но дождю не предвиделось конца. Вышла на улицу, машинально посмотрела в сторону, где на углу под деревом обычно ожидал ее Георгий Александрович, и была приятно удивлена. Он стоял под раскрытым зонтом и приветливо улыбался ей.
– Добрый вечер, Даша.
– Ой, Георгий Александрович! В такую погоду…- обрадованно проговорила Даша. Она была плохой актрисой.
– Разве мог я усидеть дома, не повидав вас! Даша предложила подождать трамвай.
– Пойдемте пешком. Я привык к нашим прогулкам.
– Он пошел рядом, прикрыл ее зонтом, взял под руку.
И на этот раз, в слякоть и дождь, Даше приятно было идти с этим внимательным и ласковым человеком, чувствовать сильную руку, слушать его голос, отвечать на незначительные вопросы. Как обычно, он проводил ее до общежития, пожелал спокойной ночи и ушел в темноту, в дождь и холодный ветер. Ей даже стало жаль его, что он из-за нее изрядно промок.
После этого вечера Георгий Александрович не показывался
– размышляла Даша, идя по темной улице окраины города. Почему-то было страшно идти одной.
– Ну и пусть не приходит. Это даже к лучшему. Что может быть общего у меня с ним?»
Покормив сына и уложив его спать, Даша села за уроки и больше часа не отрывалась от книги. От усталости слипались веки, хотелось все отбросить в сторону и лечь в постель. Но вдруг послышался легкий стук в дверь.
– Войдите!
– машинально ответила она и в тот же миг спохватилась: а вдруг это он? Она не ошиблась и не могла понять, чего в ней больше: удивления, огорчения или радости?
– Дашенька, ради бога, простите меня, - виновато и просяще заговорил Жорж, вертя в руках шляпу.
– Опоздал сегодня к школе и вот больше часа брожу вокруг общежития, смотрю в окошко, как вы укладываете малютку, как занимаетесь. Если бы я был поэтом, написал бы для вас сонеты, если бы был художником, написал бы с вас картину. Но я простой смертный. Прошу вас, Дашенька, не смотрите так на меня и, ради бога, не гоните. Понимаю, вам неудобно…
Даша снова не знала, что ей делать, как вести себя. Резко разговаривать с ним, как это она делала раньше, сейчас уже не могла.
– Георгий Александрович, я же просила вас… И вы дали честное слово.
– Даша покачала головой. Голос ее звучал растерянно, в нем не чувствовалось досады и обиды.
– Вы должны понять…
– Дашенька, милая… Вы тоже должны понять меня… Вот постою у двери, посмотрю на вас… Мне и этого достаточно. Вы умная, милая, хорошая, и жестокость вам не к лицу…
Голос Жоржа, полный любви и мольбы, смиренное выражение лица тронули Дашу. Нет, у нее не хватило сил попросить его из комнаты.
– Я только на одну минутку. Вот постою здесь и уйду. А если разрешите, присяду…
Даша, задумчивая и печальная, молча стояла возле кроватки сына. Георгий Александрович присел к столу.
– Вот, сидел бы так и смотрел, смотрел бы на вас. Больше мне ничего не надо.
Даша не понимала, что творилось с нею в этот вечер. Почему-то начали вдруг душить слезы. Снова пробудилась противная жалость к себе. Она так одинока. Жизнь ее, как телега, скачет по каким-то ухабам, вот-вот слетишь под откос. На пути столько трудностей и неурядиц. Она уже устала от бесконечных душевных терзаний, от одиночества, от сознания своей беспомощности.
– Я очень голоден. Работал допоздна,- некогда было поесть. Если бы вы покормили меня, Дашенька, - запросто сказал он.
Даше стало неловко.
– Простите, Георгий Александрович, у меня сейчас как-то ничего нет…
– Главное - ваше желание, а за остальным дело не станет, - весело сказал он. Встал, из карманов достал бутылку ликера, потом банку зернистой икры, сыр, шоколад, булочки…
– Георгий Александрович!
– Даша недружелюбно, с упреком посмотрела на него.