Были два друга
Шрифт:
Даша познакомилась с Надей в амбулатории. Они незаметно подружили. Надя решила молодого врача Ракитину познакомить с Николаем, для этого и пригласила ее к себе.
Встретив здесь Николая, Даша не могла этого простить Тороповой. Чего доброго, он еще подумает, что она ищет с ним встреч. «Как глупо все получается!- думала Даша.
– Если бы знала, что он работает в этом городе, ни за что не поехала бы сюда. Лучше бы на Сахалин или Чукотку!».
Знает ли Надя о ее прежних отношениях с Николаем? Судя по тому, какими улыбками они обменялись при встрече, можно подумать, что Николай в этой семье
Надя по взглядам и растерянным лицам Николая и Даши поняла, что ее хорошее намерение не имело ожидаемого эффекта, и она пожалела, что все так получилось.
Николай в глазах Даши прочел: «Прости, в этом я не виновата Мне тоже неприятно и тяжело». Всех выручил Иван Данилович.
– А, виновник торжества! Ну, здорово, брат. С днем рождения тебя. Это мы вспрыснем.
– Он обнял Николая.
– Спасибо, Иван Данилович. Я только у вашей калитки вспомнил…
– Холостяцкое дело - известное. Была бы у тебя супружница. Вроде бы пора и об этом подумать, а?
– Иван Данилович подмигнул Николаю.
В горенке был уже накрыт стол. Николая усадили рядом с Дашей, Надя и Василий - против них.
Даша была молчаливой. «Как глупо все получается!» - твердила она про себя. «Зачем я здесь?» По взглядам и улыбкам хозяев она понимала, что они с Николаем тут в центре внимания, что ее за этим и пригласили сюда. Она бросала на Надю укоризненные взгляды. Надя взглядом отвечала ей: «Прости, я не хотела причинить тебе неприятное».
После первого бокала, когда гости берутся за вилки и ножи, натянутость за праздничным столом быстро проходит. После второго бокала завязывается непринужденная беседа, гости уже чувствуют себя, как дома Ефросинья Петровна, как обычно, не столько пила и ела, сколько следила за тем, чтобы не были пусты тарелки. Иван Данилович ел с завидным аппетитом Николай, слегка захмелевший, развлекал кампанию веселым словом. Василий и Надя часто поглядывали друг на друга, их глаза светились той большой любовью, которая растет и крепнет с каждым годом.
Только одна Даша сидела молчаливая и печальная. Она улыбалась и даже смеялась, когда это делали все, но только для приличия. Слушая оживленный разговор, который поминутно переходил с одного вопроса на другой, Даша думала об одном: скорее бы закончился обед, скорее бы домой. Она уже устала держать себя в напряжении, разболелась голова. Выждав тот момент, когда не обижая хозяев, можно было уйти, она поднялась и стала прощаться.
– Николай Емельянович, конечно, проводит вас, - сказала Надя, поглядывая на Николая.
– Само собой разумеется, - ответил он.
В его голосе Даша почувствовала неискренность. Не личное желание говорило в нем, а долг вежливости. За столом он не замечал ее, будто рядом с ним стоял пустой стул.
– Не обязательно провожать, - сухо ответила Даша, нарочно отвернувшись от Николая.
– Нет, это обязательно, - подчеркнула Надя, ласково обняв Дашу. Они были одного роста. Одна белокурая, в голубом платье, улыбчивая и довольная, другая темноволосая, черноглазая, в темном платье, замкнутая и загадочная.
Даша готова была на все, только избавиться бы
Вечер был тихий и лунный, по небу быстро проплывали белые прозрачные облака, временами, словно кисеей, закрывая луну.
– Чудесная ночь!
– сказал Николай.
Даша искоса посмотрела на него и промолчала. Когда-то они ночью ходили по этим улицам, и так же светила луна. Но тогда он был другим.
– Что же вы молчите, Даша? Встретились через столько лет и говорить не о чем.
– Если люди не находят, о чем говорить, обязательно говорят о природе, - холодно ответила Даша.
– Мда-а, - протянул Николай, обиженный ее неприязнью. Ему хотелось ответить тем же, бросить ей в лицо горький упрек за всю ту боль, которую она когда-то причинила ему.
Снова шли молча. Николай отпустил ее руку, и Даша облегченно вздохнула. «Он любит Торопову», - с тоской подумала она.
– Как поживает ваш муж?
Даша посмотрела на него. К горлу подступил комок. С трудом она сдержала себя, чтобы не ответить ему грубостью.
– Ничего. Здравствует.
– Почему же вы без мужа?
– Вас это интересует?
– Немного. Скажите, вы замужем за инженером Фединым?
– Разве вам не все равно, за кого я вышла замуж?
Немного помолчав, Николай ответил:
– Да, конечно. Мне все равно. Это касается только ваших сердечных привязанностей, ваших соображений.
– Последние слова он оттенил.
– А что, по-вашему, оставалось мне делать?
– дрогнувшим голосом сказала Даша.
– Вы получили мое последнее письмо?
– спросил, Николай.
В глазах Даши была досада и боль. Встали все пережитые обиды. Через него она приняла на себя позор, вытерпела столько мучений. И он смеет еще спрашивать о своем письме!
– Да, получила. Оно раскрыло мне глаза на многие вещи, о которых я тогда по неопытности не думала. Ваше письмо было джентльменским!
– она тихо засмеялась тем притворным смехом, когда у человека тяжело и больно на душе, но он хочет показать, что ему весело.
– Я давно успела забыть об этом, - продолжала она, стараясь придать голосу спокойствие.
– Время уже забыть. Давно это было. Мы оба тогда были молоды и доверчивы, не отдавали отчета в некоторых своих поступках. Мы ведь не думали о том, что один легкомысленный поступок может принести человеку много неприятностей.
В голосе Даши он слышал горечь и осуждение. Его коробила ее холодность, отчужденность.
– Значит, все это забыто?
– Не будем спорить, у кого какая память. Снова некоторое время шли молча. Молчание было тягостнее разговора.
– Мне сюда, - сказала Даша, указав рукой направо.
– Прощайте.
Николаю хотелось еще поговорить с нею, высказать ей все, что было на душе. Он взял ее руку.
– Даша!
– Вы успели уже забыть и мою фамилию, - сказала она все тем же холодным, отчужденным голосом.
– Я хочу, чтобы вы сегодняшнюю встречу не истолковали превратно. Если бы я знала, что вы будете в этом доме, ни за что не пришла бы туда.