Были два друга
Шрифт:
– Не жениться приехал, - сказал он вслух и решительно, рывком распахнул дверь.
Огромная комната была тесно заставлена столами, за которыми работали пожилые и молодые люди. Николай сперва увидел дверь, обитую коричневым дерматином, и направился туда. Путь ему преградила молодая женщина.
– Минуточку! Вы к Виктору Максимовичу? Он занят. У нас приемные дни по вторникам и четвергам с часу до четырех, - сухо сказала она, безразлично глядя на посетителя. Заметив в его руке чемодан, назидательно добавила: -
– Прошу извинения. Не заметил. Я приезжий, а ожидать приемных дней не могу, - ответил Николай.
– Я вам сказала, что сегодня у нас нет приема.
Николай обошел женщину и шагнул к двери. Секретарша презрительно фыркнула, окинула взглядом с ног до головы настойчивого провинциала и передернула плечами, мол, полюбуйтесь на такого нахала.
Николай вошел в просторный кабинет. На полу ковер, вдоль стен два дивана полированного дерева, мягкие стулья и кресла. За массивным столом сидел белокурый красивый мужчина, дымя папиросой. Против него в глубоком кресле спиной к Николаю сидел посетитель, закинув ногу за ногу. Они оживленно разговаривали, обращаясь друг к другу на ты. Это был обычный разговор двух приятелей. Увлеченные беседой, они не заметили, когда вошел посетитель.
Николай сразу узнал Зимина. В душе пробудилась старая неприязнь к этому человеку. Так вот кто затеял глупую историю со станком!
Вдруг Зимин заметил вошедшего, оборвал фразу на полуслове. Брови его приподнялись.
– Что вам угодно? У меня сегодня неприемный день, - сказал он раздраженно и нажал на столе кнопку.
На пороге тотчас появилась женщина.
– Алла, я же предупреждал вас…
– Я не пускала его, но он и слушать не стал. Николай подошел к столу.
– Здравствуйте! Ему не ответили.
– Я же сказал вам, что сегодня не принимаю, - сквозь зубы процедил Зимин.
– У меня серьезный к вам разговор, и дожидаться приемных дней я не могу, - ответил Николай, с трудом сдерживая себя, чтобы не понестись с места в карьер.
– Кто вы такой? Что вам угодно?
– Зимин встал. Николай мрачно усмехнулся.
– Вы всех так принимаете?
– Прошу без нотаций, - повысил голос Зимин.
– А вы не кричите. Я и сам умею шуметь не хуже вас. Я приехал не за тем, чтобы слушать ваши окрики, - внушительно сказал Николай.
Зимин переглянулся с товарищем. Его взгляд говорил: «Бывают же типы!»
Зимин вдруг присмотрелся к Николаю, досадливо хмыкнул, опустился в кресло и закурил папиросу.
– Вы - инженер Горбачев?
– спросил он, немного помолчав.
– Да, я Горбачев.
– Та-ак. Что вам угодно?
– Приехал узнать о судьбе нашего станка. На губах Зимина снова появилась усмешка.
– Товарищ Горбачев, разве вам недостаточно было заключений двух специальных комиссий, мнения экспертов министерства?
–
– Ваш проект не выдерживает никакой критики. Сплошная компиляция, мягко выражаясь, - с издевкой заявил Зимин, постукивая пальцами по бумагам, лежавшим перед ним.
– Конструкторское бюро, дирекция и общественность завода другого мнения о нашем проекте, - напомнил Николай.
– Мало ли чего не одобрят у вас на заводе, - буркнул Зимин.
– А главк?
– Что главк?
– спросил Зимин.
– Вы что, забыли историю станка УТС-258, автором которого считаетесь и вы? Так я напомню вам о ней. Наши конструкторы два месяца дорабатывали вашу модель и все-таки станок не оправдывает себя. Удивляюсь, как ваши работники могли одобрить и подписать в производство заведомо плохой станок. Не потому ли, что одним из авторов его значитесь вы?! Зимин сердито сощурил глаза.
– Кто давал вам право говорить такие гадости!
– крикнул он, тяжело дыша.
– Мне известны все ваши махинации. И вам не отвертеться от ответственности, - заявил Николай.
– Черт знает что! Это вас надо привлекать к ответственности за склочничество. Вы давно зарекомендовали себя этим. И мы спросим с вас, ради чего вы так делаете, - выпалил Зимин.
– Вижу, что разговор надо продолжить в другом месте.
– Можете жаловаться, куда вам заблагорассудится.
– Я приехал не жаловаться, а драться за правду. Понимаете, драться!
Николай повернулся и вышел из комнаты.
ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ
Разговор с Зиминым вывел Николая из состояния мрачной подавленности. Трудности всегда вызывали у него повышенную энергию и упорство: чем больше сопротивление, тем жарче накал.
От Зимина он отправился к начальнику главка, преисполненный решимостью прорваться к нему сквозь тысячи препон. В приемной его выслушала немолодая женщина и сказала:
– Алексей Никифорович через двадцать минут должен ехать на коллегию министерства. Не могли бы вы прийти к концу дня или завтра утром?
– Я бы очень просил, чтобы он принял меня сейчас.
– Хорошо, я доложу ему. Присядьте, пожалуйста.
– Она скрылась за дверью.
Николай устало опустился на стул. «Не примет»,- подумал он, поглядывая на дверь. Вскоре женщина вернулась.
– Пройдите, товарищ Горбачев. Только прошу вас не задерживать Алексея Никифоровича. Ему надо на коллегию, - напомнила она.
Оставив в приемной чемоданчик, Николай вошел в кабинет начальника главка. Обстановка тут была куда скромнее, чем у Зимина. Николай подумал о том, что большие ответственные работники гораздо проще и скромнее маленьких начальников, беда в том, что их слишком рьяно охраняют помощники.