Было записано
Шрифт:
— Как?! Грузины предали?![1]
Новость была ошеломительной. Не потому, что сорвался долгожданный сенокос. А потому, что все уже как-то привыкли жить с грузинами душа в душу. Несколько десятилетий в Грузии все было спокойно. Сколько раз гурийские милиционеры принимали участие в походах в Черкесию или против лезгинов! Братья по оружию и товарищи на хмельных пирушках. И теперь с ними придется скрестить клинки? Я не мог не припомнить сцену во дворе «замка» Сандро Гуриели и его слова о том, что в Гурии все очень тревожно. Как он себя повел? Примкнул к восставшим? Или остался верен присяге? А ведь я пытался предупредить
Наскоро расспросил приятелей-офицеров о сложившемся положении. Картина рисовалась не радостной. Первые признаки восстания обнаружились еще в конце мая, но с ними быстро разобрались. Проблема была в том, что по реформе сенатора Гана натуральные подати с государственных, помещичьих и монастырских крестьян заменили на серебро. Кто-то подговорил крестьян, что это только начало, а дальше все будет только хуже. Полыхнуло сильно и очень быстро. Даже дворяне поддержали восставших. Мятежники заняли пост святого Николая и укрепление в селении Гурианты. Главный гурийский город Озургети оказался в осаде.
— Это все происки Елисаветы Гуриэль! Хочет освободиться от русской опеки и сына своего владетелем поставить, — уверял нас Малыхин.
— Думаю, не обошлось без английских шпионов, — хмуро прокомментировал я, уже затосковав от перспективы столкнуться на поле боя с моими знакомыми братьями Гуриели, особенно, с Сандро[2]. — И не без Гассан-бека Кобулетского. Он хоть и принял магометанство, но происходит из знатного гурийского рода Тавгеридзе и непременно вмешается.
— Константин Спиридонович! Вы, наверняка, часто бывали в Гурии. Расскажите, что нас ждет, — обратилось ко мне за помощью руководство батальона, вызвав меня в штаб.
— Местность — самая неподходящая для ведения боевых действий. Гурия загромождена горами с непролазными вековыми лесами. Там осталось множество каменных сооружений — дворянских усадеб-крепостей, башен, монастырей, которое послужат прекрасными опорными пунктами. Вдоль побережья картина еще хуже. Болота и множество речек и ручьев, бегущих к морю.
— А дорога?
— По водной артерии реки Супса плавают лишь плоскодонки — всего 16 вёрст от моря до Гурианты. Сухопутные — скорее тропинки, чем дороги. Более-менее приличная: от деревни Марани до парома на Риони, потом по гористой местности до парома через Супсу и оттуда по равнине до укрепления Святого Николая.
— Понятно, — вздохнули офицеры. — Опять артиллерию на руках тащить.
— И через реки переправлять! — подсказал я. — На той дороге общим числом сорок мостов. Их могут разрушить.
— Теперь понятно, почему нам сказали выступать без обоза. Благодарим за разъяснения. Ступайте в свою часть, — сказал майор князь Гурамов. — Господа офицеры. Мне поручено взять две роты — 2-ю карабинерскую и 6-ю егерскую — и форсированным маршем через Карталинскую гору двигаться в Кутаиси. Там принять под охрану военные припасы из артиллерийского парка и соединиться с главным отрядом под командой полковника князя Аргутинского-Долгорукова. Ему поручено общее командование. Человек он бывалый, в Грузии его знают и уважают. Не обещаю, что поход будет легким. Но нам не привыкать.
3-го сентября эриванские роты догнали отряд Аргутинского-Долгорукова. Переход вышел крайне трудным. День потеряли на Карталинской горе, потом наверстывали
Происходящее далее мне показалось довольно странным. Сперва отряд в полном составе двинулся в сторону Озургети. Уткнулся в крепкую позицию, состоящую из завалов мятежников, в трех верстах от города у Нагомарского поста. Наши роты, подкрепленные тремя сотнями милиционеров и двумя орудиями, были выставлены напротив. Остальной отряд развернулся и под проливным дождем исчез в ночной темноте.
«Видимо, князь Аргутинский решил обойти укрепления гурийцев», — догадался я.
Мои предположения полностью оправдались. Через 12 часов, совершив 40-верстный нереальный переход по пересечённой местности, во тьме и под ливнем, русский отряд оказался в 9–00 5-го сентября у Озургети и в тылу мятежников. Лишь крайняя усталость помешала ему сразу атаковать Нагомарские завалы.
Атака и не потребовалась. Как писал классик, «бежали робкие грузины». Кто-то вернулся в родные деревни, кто-то укрылся в лесах. Еще оставались непокорные селения. Мятежники удерживали пост святого Николая. Но уже было ясно: восстанию пришел конец.
Отряд вступил в Озургети, где неделю назад бои шли на городских улицах и на базарах, победителем и спасителем. Разошелся по квартирам радостных обывателей, уже приготовившихся к грабежам и насилию. Меня вызвали в штаб. Лично полковник Аргутинский-Долгоруков.
Моисей Захарович был родом из старинной армянской княжеской семьи. Пышноусый и излишне полноватый для военного, прослужившего почти четверть века в горячей точке, он был типичным кавказцем, несмотря на то, что юность провел в Петербурге, в гвардии. Более жестокий, чем русские генералы, более хитрый, более дипломатичный. Коцебу не мог найти лучшей фигуры, чем Аргутинский, для командира отряда, выступившего против мятежа.
— Я знаю, Константин Спиридонович, кто вы и почему здесь в форме солдата. Не стану рассуждать, справедливо ли с вами поступили. Но хочу помочь как кавказец кавказцу.
Я с благодарностью склонил голову.
— Что от меня требуется, Ваша светлость?
— Мы с вами, в отличие от большинства носящих эполеты, прекрасно понимаем, с чем столкнулись. И где. Гурийцы — народ горячий и упрямый. Отличная легконогая пехота. Укроются в своих горных лесах — будем полвека их оттуда выкуривать. Конечно, я могу пройти по окрестным селам с огнем и мечом. Разрушить дома. Лишить крестьян урожая. Повесить любого, схваченного с оружием в руках. Но нам потом жить и жить с этими людьми. Сидеть за одним столом, поднимая заздравные чаши. И воевать бок о бок с теми же черкесами или мюридами. Тут нужна дипломатия, а не пушки.
— Вы хотите, чтобы я отправился к мятежным вождям и убедил их сложить оружие?
— В точку! Я понимаю весь риск подобного предприятия. Награда будет соответствующей.
— Эта миссия настолько благородна, что стоит ли думать о награде?
— Это мне грек сказал? Мне не послышалось?
— Ну…
— Значит, вы согласны? Что вам нужно для успеха?
— Одежда горца. Или грузинская чоха. Лошадь. Кавказское оружие.
Полковник хмыкнул.
— Этого добра у нас хватает.