Царь нигилистов 6
Шрифт:
— Это ваше изобретение? — поинтересовался Муравский.
— Да, по моим чертежам, — кивнул Саша. — Хотя делал часовщик Буре, а пинал его для меня лично цесаревич.
И ещё раз окинул взглядом камеру.
— Да, темновато. Как у вас с прогулками, Митрофан Данилович? Выводят в этот милый дворик с яблоней от декабриста Батенькова?
— Выводят, — сказал Муравский. — Но на полчаса.
— Полчаса мало, Карл Егорович, — заметил Саша.
— Больше никак, — сказал комендант. — Они должны гулять по одному,
— Что-нибудь придумаю, — сказал Саша.
И записал в блокнот: «4) Продолжительность прогулок».
— Вообще, такие проблемы решаются уменьшением числа постояльцев, — продолжил Саша. — Мне отец материалы дела не даёт, так что не знаю, насколько вам вообще здесь место, Митрофан Данилович. Одно дело разговоры между лафитом и клико, а другое — пороховой склад в подвалах Киевского университета и разработанный в деталях план вооружённого восстания. Во втором случае я даже просить за вас не буду.
— Ну, что вы, Ваше Императорское Высочество! — усмехнулся Муравский. — Какой склад!
— Значит разговоры, — заключил Саша.
— Не более, — сказал арестант. — Правда, лафит для нас дороговат был.
— Ну, между пивом и чаем. Не суть. Просто мне кажется, что все эти замечательные напитки можно потребить и дома, а не тратить казённые харчи.
— О, как я с вами согласен! — улыбнулся Муравский.
Снял крышку с первой тарелки и сказал:
— Кстати о харчах. Гороховый суп. Будете, Ваше Императорское Высочество?
— Пару ложечек. Не то, чтобы меня морили голодом в Зимнем.
Арестант отлил в Сашину пустую тарелку две ложки пахнущего горохом супа, который кажется ещё не остыл.
— Достаточно? — спросил он.
— Более чем, — сказал Саша.
Саша погрузил в него свою серебряную ложку и попробовал варево на вкус.
— Не фонтан, конечно, — вынес он вердикт, — но есть в принципе можно. Правда без мяса.
— Великий пост, — возразил комендант.
— А, да! Конечно, — кивнул Саша. — Всё время про него забываю.
— Обычно кладём мясо, — добавил Мандерштерн, — четверть фунта.
— Я не застал, — заметил Муравский, — И живот иногда реагирует на этот суп не лучшим образом.
— Вот и проверю на себе, — сказал Саша.
Во второй тарелке у Муравского лежала целая рыбина (не бог весть какая, лещик или плотва), но с тремя варёными картофелинами и парой солёных огурцов.
С разрешения собеседника Саша утащил себе одну картофелину помельче и огурец.
— Рыба не разрезана, — заметил арестант, — а ни ножей, ни вилок не выдают. Так что приходится есть руками, как звери в зверинце! Вы уж простите, Ваше Императорское Высочество! Хотите?
И он оторвал у рыбины часть хвоста.
— Давайте, давайте! — сказал Саша. — Я тоже попробую метод зоосада. Бездна новых впечатлений.
И
А тут совершенно нормальная картошка с недорогой, но совершенно нормальной рыбой и совершенно нормальные и даже довольно вкусные огурцы. И никакого привкуса комбижира или ещё какой-нибудь суррогатной гадости!
Не разрезана ему рыба, блин!
Знал бы он, что будет!
Муравский ел рыбину аккуратно выбирая кости, снимая и брезгливо отодвигая кожу. А Саша вспоминал рассказ Шаламова «Хлеб», где герои с наслаждением облизывают селедочные хвосты и едят их вместе со шкурой и костями.
— Нельзя вилки и ножи, — начал оправдываться комендант. — Ещё кто-нибудь руки на себя наложит.
— Я знаю, — сказал Саша. — Митрофан Данилович, неужели не хотелось вскрыть себе вены или повеситься, когда вас закрыли? Не поверю! Так что здесь я полностью на стороне администрации. Даже у меня оружие отобрали.
— Это не совсем так, — возразил комендант. — Вы же сами мне его отдали из желания подчиниться правилам. И это очень достойно.
— По сути, да, — согласился Саша.
— А порезать нельзя было? — поинтересовался Муравский.
Саша перевёл взгляд на коменданта.
— На кухне разленились, — вздохнул тот. — Я прослежу.
Капуста с Круглого рынка оказалась выше всяких похвал, даже с клюквой. Саша отложил себе небольшую щепотку.
— Карл Егорович, — сказал он. — Вы ещё проследите, чтобы не прокисла, а то будет полная гадость. Пусть лучше за неделю съедят. У них ещё лимоны с мандаринами.
Комендант обещал.
— У вас зимняя одежда есть для прогулок? — спросил Саша под капусту.
— Мы выдаем валенки, тулуп и фуражку, — отчитался Мандерштерн.
— Правда? — спросил Саша арестанта.
— Да, правда, — кивнул тот.
— Ну, ладно, — смирился Саша.
Пирожное, скрывавшееся под крышкой в последней тарелке, было скорее похоже на штрудель с орехами и мёдом. Ну, пост же!
Муравский разломил его пополам.
Саша всегда считал, что штрудель — это вообще замечательно.
К трапезе полагался квас, тоже вполне нормальный, которым великодушно поделился заключённый.
— Как на гауптвахте Зимнего! — похвалил Саша. — Грех жаловаться!
— На квас я и не жалуюсь, — согласился арестант.
— А на что жалуетесь? — спросил Саша. — Под одеялом не замерзаете? Как-то оно жиденько выглядит.
— Утром, — признался Муравский. — печи топят с вечера, а к утру они остывают.
— Нужно второе?
— Не помешало бы.
Саша кинул и записал: «Второе одеяло».