Царь нигилистов
Шрифт:
И правда, думал Саша, «Колокол» запрещать — это все равно, что «Эхо Москвы» закрывать. Было бы за что!
— Одна статья про тебя чего стоит! — возразил царь.
— Прочитаю, — пообещал Саша. — И составлю свое мнение. В любом случае за статью Герцена я не отвечаю.
— Ошибаешься! Это полный сборник твоих радикальных цитат.
— Ну, какой я радикал, пап'a! У меня очень умеренные взгляды. А этим идеям уже в обед сто лет. В буквальном смысле. Сейчас социализм в тренде. Действительно, очень
— Это я уже слышал, — сказал царь. — Знаешь, как статья называется? «Сен-Жюст при дворе императора Александра Николаевича: тронная речь».
— «Тронная речь» полностью на совести Герцена. Я никакого повода не подавал подозревать меня в подобных амбициях. И Никса никогда не высказывал мне никаких претензий.
— Никса еще не читал, — заметил царь.
— Пусть читает. Не думаю, что он найдет для себя что-то новое.
— В статье тебя сравнивают с Петром Первым.
— Это комплимент в их системе координат?
— Конечно. Почему это может не быть комплиментом?
— Массовые казни, преследования старообрядцев и поверхностная вестернизация с обрезанием кафтанов и бритьем бород.
— Раскольники сами себя сжигали.
— Не думаю, что без повода. Они до сих пор ущемлены в правах?
— Раскольники, Саша, вообще не признают русского царя. И в церквях своих не поминают. Для них Российская империя — «Царство антихриста».
— Я изучу вопрос. Но думаю, что как только у них появятся права — живенько признают.
— Они во всех бунтах отметились: от Разина до Пугачева!
— Было бы удивительно, если бы дискриминируемая социальная группа не отметилась в бунтах.
— «Дискриминируемая социальная группа»! — хмыкнул царь. — Откуда ты только берешь такие фразы?
— Я непонятно выразился?
— Ущемляют их, да?
— Боюсь, что да.
— Угу! — усмехнулся пап'a. — У них митрополия в Австрии! Белая Криница.
— Иностранные агенты? — поинтересовался Саша. — Как только им дадут права — живо в Воронеж переедут. Что им по Австриям-то шляться?
— Им Иосиф Второй дал освобождение от налогов на двадцать лет, от военной службы — на пятьдесят, и свободу вероисповедания.
— Вот именно, — заметил Саша. — Иосиф Второй до сих пор правит?
— Саша, учи историю. Иосиф Второй правил в конце пошлого века.
— О! Значит, у них все льготы кончились. Можно обратно сманить.
— Зачем нам нужны эти сектанты?
— Экономически активная социальная группа. Не пьют, не курят. Верующие. Будут работать, богатеть и налоги платить.
— Может ты и жидам собираешься права дать?
— А у нас до сих пор черта оседлости?
— Да, хотя не столь жестко.
— А зачем она вообще нужна?
— Если их пустить в столицы, они все захватят.
— Пап'a, почему
— Побольше, — заметил царь. — И они очень сплоченные.
— Молодцы! Есть, чему поучиться. А русским промышленникам пора привыкать работать в условиях жесткой конкуренции. Очень повышает качество продукции.
— А ты знаешь, что Герцена Ротшильд финансирует?
— Банкир?
— Иудей. Джеймс Ротшильд. Барон так называемый. Младший брат Натана Ротшильда. Герцен хранит в его банке все, что вывез из России.
— Учитывая черту оседлости, я нисколько не удивлен. Именно поэтому капиталы Герцена лежат в банке Ротшильда, а не капиталы Ротшильда — в России. Именно потому, что здесь он человек третьего сорта, а там барон и пэр Англии.
— Саша, он во Франции живет, и пэром Англии никак быть не может.
— Возможно, я что-то путаю. Или это другой Ротшильд. Но нисколько не удивлюсь, если станет пэром.
— Тебе бы в парламенте с речами выступать.
— Не откажусь, жаль, что негде.
— Саша, пока я жив, здесь не будет ни свободы вероисповедания, ни конституции.
— Очень жаль. Свобода вероисповедания — единственное, что может спасти православие, а конституция — единственное, что может спасти монархию.
— Как это?
— Европа стремительно секуляризуется, лет через пятьдесят вера станет сугубо частным делом, мало кому интересным. И Россию это не минует. А значит, власть монарха утратит сакральность. Люди перестанут понимать, почему нельзя поднять руку на помазанника божия. Религии полезны, если они не агрессивны.
Но лучший способ убить веру — это ее навязать. Вера — это слишком внутри. Лучший способ сохранить ее — не придираться к мелочам. Хотите двумя пальцами креститься — да, пожалуйста! Хотите писать «Исус» вместо «Иисус» — да ради бога! Мы признаем старые обряды равноспасительными, а дониконианскую орфографию — допустимой.
Хотите чтить тору и соблюдать кашрут — никто не мешает. Хотите в православных храмах молиться на русском языке — ваше право. Апостолы тоже не по-церковнославянски молились.
— Даже так?
— Именно так. Потому что иначе желающие молится на понятном языке из православных храмов уйдут в протестантские секты.
— За отступничество может последовать наказание.
— Замечательно. Частью в Сибирь, частью в эмиграцию? А мы лишимся экономически активной, непьющей и верующей социальной группы. Вместе с их налогами.
— Деньги не пахнут?
— Эти гораздо меньше, чем доходы с кабаков.
Царь держал паузу. Докурил сигару, отвернулся к западному окну, медитируя на догорающий закат.