Царская невеста

Воронина Виктория

После горячо произнесенной молитвы девушке стало несколько легче, и она быстро уснула, на время отрешившись от своих забот. Утром Маша села у окна и принялась ждать татарских повозок, которые должны были перевезти ее с пожитками в Ханский дворец. Но дождалась она поначалу едущих по свежим дорожным колеям верховых крымчаков, ведущих на привязи множество изнеможенных рабов - тридцать молодых мужчин и двадцать девушек – подарок крымского хана Гирея касимовскому властителю. Русских пленников недавно захватили во время набега на приграничные земли Московского царства, и их было так много, что крымский хан решил поделиться ими со своим родственником.

Молодых невольников

крымчаки не слишком били, лишь время от времени подгоняли плетью отстающих. Как приносимый дар рабы должны были выглядеть более-менее привлекательно для касимовского хана, и надсмотрщики постоянно кормили их во время пути. И все же тела многих мужчин были покрыты боевыми, еще не полностью зажитыми ранами, а нежные ноги девушек кровоточили от дальней дороги пешком. Еще больше сочувствия вызывали их лица – мрачные, безотрадные, с ощущением полной безнадежности. Русские пленники страдали больше душевно, чем телесно, и Маша в один миг поняла всю их боль, тоску и отчаяние. Она словно была одной из них, тащилась вместе с ними, связанная крепкой веревкой и не имеющая ни малейшей надежды вернуться к родной семье. Дочь воеводы Плещеева затрепетала от волнения, черная пелена горя затмила ей белый свет и все ее личные печали и заботы словно смыло водой перед лицом этого подлинного несчастья.

Машу не слишком порадовало то, что русские жители Ямской слободы тоже близко к сердцу приняли пленение своих соотечественников – то и дело подбегали к связанным и совали им в руки узелки с хлебом, пирогами и салом, шепча слова утешения. Для татарских властителей Касимова русские пленники являлись рабочей скотиной и Маша поняла, что даже полюбившийся ей хан Ильдар сможет жестоко расправиться с ее соплеменниками в случае малейшей провинности с их стороны, и не видеть в этом ничего дурного, ведь так было принято! Но если бы он был их единоверцем, то совсем бы иначе повел себя с ними, жалел бы их как она. И русская невеста, когда за ней явился главный евнух Кизляр-ага, непреклонно сказала:

– Передай своему господину, что я передумала! Наша свадьба состоится, если он примет святое крещение.

Ошарашенный главный евнух пытался переубедить строптивую девушку, опасаясь, что в случае ее отказа от свадьбы по татарскому обычаю гнев хана в первую очередь обрушится на его несчастную голову. Однако ни его знание женской натуры, ни лесть, ни увещевания не помогли ему добиться согласия Маши послушно следовать за ним в Ханский дворец. Она осталась в Посольской избе, вопреки своему слову стать женой касимовского царя в ближайшее время.

Кизляр-ага ни с чем вернулся в царскую резиденцию и, раболепно упав ниц, в слово в слово пересказал владыке Ильдару слова его избранницы. В ответ он услышал яростный звон от разбитой китайской вазы с извивающимся черным драконом. Ильдар предпочел схватить тяжеленный фарфоровый сосуд с постамента, и согнать на нем злость, накопившуюся от выкрутасов русской девицы, чтобы немного успокоиться, чем чинить расправу над ни в чем не повинным евнухом. А злиться было от чего! Дочь воеводы Плещеева не только обманула его сокровенные ожидания, но также выставила его на посмешище перед собственными придворными, когда вчера клятвенно пообещала выйти за него замуж, а сегодня забрала свое слово назад. Он так ждал того дня, когда может снять фату с ее лица и назвать своей! Ей же его чувства оказались безразличны, год его усиленных ухаживаний за нею прошел попусту. Ну, Аллах с нею, больше он не взглянет в ее сторону, его терпение не беспредельно! Пусть она или уезжает, или живет в Касимове, ему все равно, он найдет себе утеху с другой.

– Кизляр-ага, - окликнул он верного слугу.

– Здесь, повелитель, - все еще дрожа от страха, отозвался главный евнух.

–

Отбери несколько русских девиц получше, присланных мне владыкой Гиреем. И подготовь их сегодня вечером, чтобы я смог выбрать себе наложницу из них, - велел молодой хан.

– Слушаюсь и повинуюсь, - низко поклонился главный смотритель гарема, удивляясь полученному приказу, но готовясь спешно выполнить повеление.

Его господин раньше принципиально не брал русских девушек в свой гарем, поскольку русские красавицы оказывались самыми худшими наложницами из всех невольниц. Они в лучшем случае либо лежали в постели словно бесчувственные бревна, либо сопротивлялись и отбивались от своего господина, совсем не думая о том, чтобы принести ему любовную усладу и райское наслаждение. Но Мария Плещеева сумела так распалить его кровь, как это прежде не удавалось ни одной девице, и он безумно захотел найти ей замену в лице ее доступной соотечественницы, хоть отдаленно напоминающую ее, если она не пожелала стать его законной женой.

» Глава 12

После ухода Кизляр-аги Маша сидела как на иголках. Понимала, нешуточную обиду она нанесла касимовскому царю, но всей душой надеялась на его сердечную к ней привязанность, на то, что он непременно придет в Ямскую слободу и снова начнет уговаривать ее соединить их судьбы.

Видя, как дочь воеводы Плещеева без устали мечется по светлице, то и дело выглядывая в окно, дьяк Поликарпов не выдержал и сказал:

– Полно вам бегать туда-сюда вспугнутой мышью, Мария Никифоровна! Давайте лучше чаю попьем, авось все уладится.

Маша последовала благоразумному совету, и скоро быстрая повариха Дарья вместе с сенными девушками со знанием дела накрыла на стол полдник для своей молодой хозяйки, дьяка и писарей Посольского приказа.

Посередине стола татарин Габдулла поставил большой медный самовар, из которого шел пар. Этот диковинный предмет полгода назад подарила Фатима-Султан девице Плещеевой, надеясь наладить с нею отношения после того как нехотя дала сыну свое согласие на его брак с невестой, присланной из Москвы. Самовар Маше понравился – вода в нем закипала быстрее, чем в обычном чугунке, остывала в нем меньше, вкус в ней делался мягче и при хранении вода дольше сохраняла свою свежесть. Еще русские люди познакомились в Касимове с редким в Московском царстве напитком, который носил название «чай». Поначалу послам терпкий напиток не пришелся по вкусу, и лишь из вежливости они пили в гостях у татар не менее трех чашек горячего чая. Затем Маша и служивые Посольского приказа распробовали новинку и так пристрастились к чаю, что редкий день проходил у них без чаепития. Дьяк Поликарпов даже стал меньше употреблять вина, чтобы побаловать себя бодрящим приятным чайком.

А возле самовара свои места заняли мазюня – сладкая масса из редьки с белой патокой и с пряностями, пирожки-левашники с медом и яблочная пастила. Маша с удовольствием принялась за чай со своим любимым лакомством – яблочной пастилой, и даже на время забыла о своих горестях.

Она неспешно потягивала со своими сотрапезниками уже второе блюдце горячего напитка, когда Джамиля ввела в комнату закутанную в большой черный платок Василису. Девушка так и вскочила со своего места, догадываясь, что личная служанка Фатимы-Султан покинула Ханский дворец, чтобы передать важные новости.