Царственный паяц
Шрифт:
В тиши я совершаю мессы,
Печальный, траурный обряд И все они, мои принцессы,
Со мной беззвучно говорят...
Игорь Северянин легкий, воздушный поэт. И поэтому о нем можно так нежно-
шутливо говорить. Но было бы опрометчиво не почувствовать в последних его
произведениях действительно глубоко лирических тонов. На этом месте недавно еще
прозвучали его «Усталые строфы»:
Я так истерзался от горести вечной,
Я так нестерпимо устал,
Я
От горя и всяких невзгод...
Это не лирическое кокетство. Это действительно усталые строфы. И устать есть от
чего. Все устали. Не спасается от усталости и поэт. Отсюда и его строки, в которых
никто бы не узнал Игоря Северянина, как такового:
Тяжелые часы сомнений,
Под старость страшные часы...
«Оранжевый час», конечно, еще не «старость», но как уйти от со- временья, когда
«издатель хам и жох»:
Искусству предпочел поленья И крыльям грёз — припрыжку блох...
А были ведь другие времена, когда «гений Игорь Северянин» диктовал свои
условия, когда на поэтических пирах:
В честь «блещущей на небосклоне Вновь возникающей звезды»
Все приглашенные светила Искусства за мои труды Меня приветствовали мило И
одобрительно. А «Гриф»
Купил «Громокипящий кубок»,
И с ним в горнило новых рубок И сечь пошел я, весь порыв.
Когда о стихах Игоря Северянина писал Федор Сологуб: «Я люблю их за их легкое,
улыбчивое, вдохновенное происхождение. Люблю их потому, что они рождены в
недрах дерзающей, пламенною волей упоенной души поэта, Он хочет, он дерзает не
потому, что он поставил себе литературною задачею хотеть и дерзать, а только потому
он хочет и дерзает, что хочет и дерзает. Воля к свободному творчеству составляет
ненарочную и неотъемлемую стихию души ею, и потому явление его — воистину
нечаянная радость в серой мгле северного дня».
334
Теперь северную мглу сменила тьма непросветная, страшные мысли о той, о
которой поэт пишет:
Моя безбожная Россия,
Священная моя страна...
В настоящем номере нашей газеты печатается «Запевка» Игоря Северянина к
новому его сборнику «Чаемый праздник»:
О России петь — что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать...
Не сменяется ли у Игоря Северянина «мороженое из сирени» куском насущного
черного хлеба - хлеба мечты о возрождении России? И кто знает, не искупит ли он
своего прошлого поэтического карнавала новыми для него часами «пасмурных будней,
горя и всяких невзгод». Быть может, с новым сборником появится и новый Игорь
Северянин,
соком «апельсинов в шампанском». А нужно о них писать кровью сердца, тяжелыми,
простыми словами:
Чем проще стих, тем он труднее,
Таится в каждой строчке риф.
И я в отчаяньи бледнею,
Встречая лик безликих рифм.
С выходом в свет двух указанных новых книг стихов Игоря Северянина количество
томов его сочинений достигает двадцати. А «Колокола собора чувств» и «Роса
оранжевого часа» появились ко дню двадцатилетия поэтического творчества Игоря
Северянина. То есть каждый год признанной своей литературной деятельности Игорь
Северянин отмечал новым томом стихов. Плодовитость завидная. И если, как то
пришлось в другом месте и по другому случаю отметить, Игорь Северянин, «беспечно
путь свершая», твердо оставался до сих пор на прежнем месте, не двигаясь ни вперед,
ни назад, то теперь в его напевах стало звучать нечто новое, от «вечернего звона».
Еще невнятны эти новые звуки, и потому пока обозначим их именем далекого
благовеста «колоколов оранжевого часа».
Николаи Оцуп СЕВЕРЯНИН В ПАРИЖЕ
Северянин, уединившийся с семьей в эстонской деревне, проживший там много лет,
печатал свои стихи в прибалтийских изданиях, так что и его самого и его поэзию
успели основательно забыть в Париже, главном по эту сторону границы городе
современной русской поэзии. Казалось, что появление здесь поэта будет лишним. Его
бездумное и сладкозвучное пение, казалось, принадлежит целиком довоенному и
дореволюционному Петербургу.
Не зная новых стихов Северянина, можно было догадываться, что они все о том же
и все так же «поют». Да и в самом деле. Северянин мало изменился. Правда, он не поет
больше своих стихов (иногда об этом жалеешь), а читает их. Правда, он написал целый
ряд стихов о России. Но эти строки, хотя в них упоминается о катастрофах, о
большевиках и других современных темах, написаны, в сущности, так же, как в свое
время — стихи против Германии. Между военной лирикой Северянина и теперешней
«на эмигрантские темы» — разницы нет. И то и другое мало украшает его поэзию.
Не очень изменился автор «Громокипящего кубка» и в лучшей части своего
таланта. Правда, вместо «ананасов в шампанском» он воспевает сейчас сельскую
природу и рыбную ловлю, вместо забав и соблазнов света воспевает семейную жизнь и