Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
Супруг развернулся к жене, которая, задержавшись у раковины, тщательно вытирала до блеска вымытую кастрюлю: ни в чем Нина Петровна не терпела беспорядка.
— Сколько мы сил в атомное дело ухнули, вообразить невозможно, и тут такой подарок для народного хозяйства — дешевый ток! Поймали мы, Нина, атом за хвост, теперь никуда он от коммунистов не денется!
29 июня, вторник
Раздался телефонный звонок. Маленков снял трубку. На связи был Никита Сергеевич.
— Привет,
— Как это? — растерялся Георгий Максимилианович.
— А ты забыл? Я тебе еще на прошлой неделе докладывал. Надо развеяться, привести нервную систему в порядок. И честно скажу, по морю соскучился, успокаивает меня морюшко, его голубизна, волны с барашками.
— Мне казалось, ты не так скоро уедешь.
— А чего тянуть, лето проходит. Недельки три на солнышке понежусь. А ты отдыхать когда?
— Не знаю, — отозвался Маленков. — Может, к тебе присоединюсь.
— Ну, ладно, обнимаю! Пошел вещи собирать!
Хрущев дал отбой. Через секунду Маленков говорил с женой.
— Слушай, Лера, Хрущевы в Крым летят.
— Мы же с ними хотели?! — изумилась Валерия Алексеевна.
— Никита что-то говорил про отъезд, но я, видать, пропустил мимо ушей, забегался.
— Я тебе твержу-толкую: Хрущева от себя не отпускай! — взвизгнула супруга.
— Так уж вышло!
— Где он в Крыму остановится?
— Где? — запнулся председатель Совета министров. — Видимо, в Нижней Ореанде.
— Давай и мы туда!
— Ту-да, — протянул Георгий Максимилианович. — Куда только — туда? Госдача в Ореанде одна, вторую не доделали.
— По соседству что есть?
Соображая, Маленков тяжело дышал в трубку.
— Ливадийский дворец переделали под сердечный санаторий, там не поотдыхаешь. Воронцовский совсем в другом конце, оттуда в Ореанду не наездишься.
— Может, в санатории «Нижняя Ореанда» остановимся? Санаторий правительственный! — придумала всезнающая жена.
— Там же люди живут?
— Людей-то сколько? Раз-два и обчелся!
— Пара министров и секретарей обкомов человек пять, да может, пяток послов.
— Выселим всех, санаторий освободим! — отчеканила Валерия Алексеевна и, приняв за мужа решение, досказала: — Не мешкая, распорядись, и послезавтра можно лететь.
— Давай! — уступил Маленков.
— Неизвестно, какие в Крыму Хрущев разговоры поведет, с кем встречаться будет. Его сейчас контролировать надо. Вот поедем следом и в курсе событий будем, а то мало ли что?
Жена Маленкова чувствовала в Хрущеве скрытую угрозу для мужа, хотела во что бы то ни стало сблизить их, неразлучно сдружить. Она понимала, что рано или поздно начнется рубка, попытаются отнять у Маленкова председательское кресло. Упрямый Молотов от заветной цели заполучить власть в жизнь не откажется, да и «наивный» Хрущев на престол засматривается — иди,
— Правильно решила, Леруся, ты у меня золотая головушка! — повеселел Маленков. — А я-то распереживался!
— С Хрущевыми никто в Крым не увязался, не проверял?
— Вроде никто.
— Это хорошо, зайка! Займись Ореандой, а я дочку предупрежу, пускай с нами летит, и детям хрущевским компания будет.
— Пускай, пускай!
— Нам с тобой надо еще на стройку успеть, посмотреть, как дача строится.
— Успеем.
— Не кажется тебе, что слишком строители тянут?
— Строители народ несознательный.
— Погоняй их, хочу Новый год в новом доме встречать!
— К Новому году въехать маловероятно, может, весной переберемся. Сейчас давай на Ленинских горах обустраиваться.
От хрущевской дачной территории в Огарево отрезали часть леса и берега, на лесной опушке развернули строительство. Чересчур большой и чересчур декоративный, однако, продуманный до мелочей, с учетом последних мировых технологий, с высоченными потолками, крытыми и открытыми террасами, строился для Маленковых загородный дом.
Георгий Максимилианович повесил трубку и стал отдавать распоряжения относительно Крыма.
2 августа, понедельник
Минуя Мещанские улицы, притормозив у величественного монумента скульптора Веры Мухиной «Рабочий и колхозница», где мускулистые великаны, устремляясь вперед, сжимают достающие до небес символы труда и свободы — серп и молот, правительственные машины повернули направо. Кортежи один за другим заруливали на территорию Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Закрытая с началом Великой Отечественной войны, выставка снова распахнула двери для посетителей. Ожило огромное пространство. Из громкоговорителей, закрепленных на мачтах, звучали торжественные мелодии. Со всех уголков страны устремились сюда тысячи людей — одни ехали похвастаться собственными рекордами, другие перенять передовой опыт, а третьи, поглазеть, послоняться, словом, провести свободное время.
Перед глазами предстала не просто выставка, а выставка главных сельскохозяйственных достижений. Экспонатами здесь служили абсолютные чемпионы: породистые куры, индюки, гуси, утки, цесарки, овцы, бараны, свиньи, лошади, коровы; напоказ выставлялись пчелиные ульи, по периметру высаживали рассаду, выкладывали показательное зерно, бобы, семечки подсолнуха; предлагали для просмотра небывалых размеров плоды овощных культур: помидоров, патиссонов, кабачков, огурцов, картошки, моркови, капусты, свеклы. А сколько разных фруктов привезли — прямо рог изобилия! Словом, было здесь то, чем можно по-настоящему удивить и уважительно назвать успехом. Пройдешься по выставке, поглазеешь и поймешь — щедра дарами матушка-земля!