Царство

CTEPX

– Прощай. – Вилхелм поднялся из-за стола и пошёл к детям.

Он постарался как можно быстрее покинуть это место.

А ещё Вилхелм размышлял над тем, чтобы нанять телохранителя, а то и двух. Такие "кюрты" могли работать не только на Георга, но и на его врагов.

4

Столица Покаяния Святого Войтеха – Карлсград – встречала гостей монументом в честь примарха Рогала Дорна. Центральную же площадь украшала статуя

ещё одного Сына Божьего – Сангвиния, Великого Ангела и Первого Мученика. Скульпторы изобразили героя поднимающимся с колен. Крылья сломаны, из многочисленных ран струилась кровь, но всё же он встречал смерть от рук Архиеретика с достоинством, со вскинутым навстречу копьём.

Благодаря наконечнику копья, скульптура была выше соборов не только столицы, но и планеты вообще, являлась символом Покаяния Святого Войтеха, растиражированным бесчисленными пикт-карточками и сувенирной продукцией. В принципе, достаточно было и Великого Ангела, но Покаяние привлекало людей со всей галактики богатейшим собранием чудес света. Архитектурных и не только.

Жерар разглядывал открывшуюся перед ним площадь из лоджии базилики Святого Каагвы. Он находился на том самом месте, где обыкновенно вступал экклезиарх, смотрел на каменное измученное лицо Сангвиния и на толпу народа, собравшегося вокруг памятника только ради того, чтобы послушать слова Святого не из пыльной книги, а того, кто заслужил подобное звание на своём веку. Тысячи людей на площади, и ещё миллионы паломников по ту сторону голоэкранов следили за каждым жестом Жерара, внимали каждому слову. Подобная честь ранее вскружила бы Жерару голову – шутка ли, до того он выступал с проповедями на улицах – но с тех пор многое изменилось.

Разумеется, оказали Жерару подобную честь не просто так. Как и во время предыдущих визитов на Покаяние, Жерар преследовал цель обратить скромных паломников в пышущих обжигающей верой крестоносцев, вот только на этот раз не по воле Георга Хокберга, а по приказу госпожи-инквизитора Зындон. Она не могла не знать о том, что он совершил на Хелге-Воланте, на какие чудеса был способен.

Пауза затянулась, и Жерар решил продолжить речь:

– И вот вы узнали о жизнеописании Святого Роберта Свежевателя, и теперь многие из вас лучше понимают, что наш Великий Бог-Император есть Бог мученичества. Бог тех любит, кто себя отделяет не только от земного тела, но и отрешается от общения со всякаго рода телесными вещами, без неудовольствия, без сопротивления отлагает это тело смерти.

Жерар окинул взглядом толпу и сильнее перехватил каменные поручни лоджии. Лишь немногие внизу понимали, о чём он говорит. В основном, искали простые решения. Искали спасения.

– Нужно обладать смелостью, чтобы приблизиться к Богу, – проговорил Жерар тихо.

И всё же ни одно слово, пусть даже шёпот, не пропало. Усилители звука подхватили их, очистили и передали на каждый громкоговоритель центральной площади.

Как, в свою очередь, и голокамеры, встроенные в парящие сервочерепа, не упустили ни одной детали мимики, ни одной страсти, отразившейся на лице Святого.

– Только в самоотречении и самопожертвовании можно понять истинный смысл всего. Смысл жертвы Бога-Императора, его возлюбленного сына Сангвиния, Святого Роберта и…

Жерар осёкся и не закончил. Момент истины ещё не настал, хотя Жерар уже чувствовал приближение. Холодное прикосновение заточенного до бритвенной остроты лезвия, тепло струящейся крови, оглушительный стук сердца, жар и полёт сквозь всю галактику к трону Владыки, чтобы занять место по правую руку от Него.

Затянувшееся молчание Жерар прервал следующими словами:

– Прочтите "Увещевания к мученичеству" учителя Оргена и возвращайтесь завтра. Да прибудет с вами Бог-Император денно и нощно!

Жерар покинул лоджию и, постукивая тростью, похромал на выход из базилики, сопровождаемый безмолвной свитой инквизитора. В тусклом свете факелов он не сразу заметил блики на позолоченных доспехах.

– Брат Жерар.

– Инквизитор.

На "Амбиции" не было живой души, кто бы не склонил голову при появлении Жерара, Туонела же держалась строго и бесчувственно.

– Последний раз на Покаянии вы были менее словоохотливы и сразу переходили к сути, – проговорила она.

Туонела не вооружена, но благодаря силовым доспехам возвышалась над Жераром и излучала силу. Однако не ту силу, перед которой Жерар склонялся, как бы Туонела того ни хотела.

– В этом мире всё меньше горящих глаз, – ответил Жерар. – Война закончилась давно, и о ней успели забыть. Пройдут годы, и снова ценить будут не храбрость, а золото. – Инквизитор никакой комментарий не вставила, и Жерар закончил мысль: – Положение бы спасли те, кто возвращается, но мы только уводим.

– Вы изгоняете демонов и не можете вдохновить народ? – Туонела прищурилась. – Депрессия?

– О нет, инквизитор, уныние – страшный грех, – однако Жерар и не попытался изобразить воодушевление, – возможно… усталость. Возможно, меня пугает судьба, в чём мне, конечно, ещё предстоит покаяться.

– Такие люди, как мы с вами, не имеют права на слабость.

– Раньше я бы вас поддержал, но с тех пор… я понял кое-что. – Жерар внимательно посмотрел на собеседницу. – Ведь больше некому проявлять слабость и сомневаться. Если бы вы чаще заглядывали в глаза простого люда, то увидели бы догмы, обрушение которых приведёт во тьму. Они недостаточно сильны, чтобы выдержать испытание. Мы же должны быть к нему готовы.

И снова Жерар ничего не прочёл на лице женщины напротив. Его слова не затронули струны души. Инквизитор уже давно – что-то вроде торпеды, пересекающей звёздное море на пути к цели. Эффективно работающий механизм.

– Скажите мне, госпожа, что бы вы сделали, если бы Бог-Император сошёл с Трона Златого и принялся бы говорить то, что вы боитесь услышать, делать то, о чём вы и подумать не могли?

– Будьте осторожны, если замыслите спросить подобное у кого-нибудь ещё. Людей сжигают и за меньшее. – Она добавила после короткой паузы: – Я сжигала людей за меньшее.