Цеховик. Книга 1. Отрицание

Ромов Дмитрий

– Юрий Платонович, я бы хотел навестить вас. У меня появилась любопытнейшая идея по поводу нашего вчерашнего разговора.

– Сегодня не получится, у меня дела, а вот завтра после работы буду рад тебя видеть. Приходи ко мне, когда освободишься.

Мы прощаемся.

– О чём это ты собираешься с ним разговаривать? – спрашивает мама с подозрением в голосе.

– О шахматной задаче. Мы с ним вчера партию разбирали.

– Ты увлёкся шахматами? – удивляется она.

– Ну, так, совсем немножко…

В прихожей звенит звонок.

– Наташа, наверное

пришла, – заявляет мама и идёт открывать.

Но это не Наташа.

– А Егор дома? – спрашивает мальчишеский голос.

– Дома, – отвечает мама. – Здравствуй.

– Здрасьте…

Это Трыня. Хорошо. Это хорошо, что он пришёл.

– Здорово, – говорю я. – Заходи.

Он неловко раздевается, оставляя своё не по размеру большое пальто на вешалке. На нём лоснящаяся от постоянной носки школьная форма и тёмно-зелёная, в клетку байковая рубаха.

– Так, – говорит мама. – Ну, вы развлекайтесь, а я пока займусь ужином.

– Ну как делишки? – спрашиваю я. – С Новым годом тебя.

– Ага, – кивает он, – тебя тоже.

– Кидай кости – показываю я на диван и, подойдя к телеку, заглядываю в программу. – О, «Знак Орла», будем смотреть? Правда идёт уже.

Я вижу, что Трыня хочет что-то спросить, но не желаю затевать разговор дома.

– Сейчас поужинаем, а потом пойдём с собакой погуляем, там и поговорим, – тихонько предлагаю я. – Лады?

Он кивает. Мы начинаем смотреть кино, когда снова звонит телефон.

– Брагин? Это Артюшкин. Не забыл ещё?

– Ага, забудешь вас, – отвечаю я, сразу вспоминая его жёлтые прокуренные усы.

– Вот и правильно, – говорит он. – Тебе меня забывать никак нельзя. Я ведь вообще сейчас для тебя главный человек на этом свете. Докладывай, есть новости?

– Серьёзно что ли? Вот так просто возьму и доложу? Я не один вообще-то. Я могу с вами разговаривать в будние дни только в рабочее время. Так что давайте завтра созвонимся.

– Ты смотри, Брагин, сильно-то не наглей. Ты у меня…

– Мальчики! – раздаётся с кухни. – Идите ужинать.

– Сейчас, мам! – кричу я, прикрыв трубку ладонью, а потом добавляю для капитана. – Не могу сейчас, прошу прощения. Завтра поговорим.

– Ты с кем там опять? – спрашивает мама.

– Да, Серёга звонил.

Мы с Трыней идём на кухню. Сегодня у нас жареная картошка с котлетами из кулинарии и тем самым болгарским перцем, фаршированным овощами.

Ничего особенного, но Трыня наминает с удовольствием. Мама во время ужина мучает его вопросами о интернатском быте. Он отвечает сначала неохотно, а потом будто бы расслабляется и уже сам начинает рассказывать всякие истории.

Мама наливает нам чай и выходит из кухни, оставляя на столе пряники и сухари. С ними он тоже не церемонится. Когда мы заканчиваем и выходим в комнату, она выносит из спальни стопку одежды.

– Андрюша, я тебе подготовила два свитера, пару рубашек и брюки. Это Егоркины. Вещи очень хорошие и практически новые, но ему уже маленькие. Возьми, пожалуйста, надеюсь, тебе они подойдут. А если не подойдут, подаришь ещё кому-нибудь из ребят.

Хорошо? Ты не против?

Он смущается, но совсем не возражает против такого дела. Вскоре Трыня начинает собираться и я выхожу вместе с ним.

– Пойду с Раджем погуляю, – говорю я маме.

Я спускаю пса с поводка и пока он носится по снегу, беседую с Андреем:

– Ну что, как там у вас обстановка? Про Джангу слыхал?

– Слыхал, конечно, – кивает он. – Сказали, ты его чуть не убил.

– Да ну, врут. Это он чуть не убил батю моего.

– Ага, про это тоже слыхал.

– Слушай, – останавливаюсь я и поворачиваюсь к нему. – Ты мне объясни, почему вы тогда хотели напасть? Помнишь, когда в кино ходили? Как-то тупо это было, будто впопыхах. Что за хня такая?

– Ну так и было в натуре, – соглашается он, – впопыхах. Там, короче, Каха, сказал Джанге, что ты его, ну… как сказать, короче, ты сказал, что Джанга петух конченый. Ну и у него от этого крыша поехала. Я пошёл типа за тобой следить, ну, когда в кино ходили, а он встретился с Кахой. Каха уезжал за город в санаторий вроде. Он сказал Джанге, что лучше всё решить в его отсутствие, чтобы ему не палиться, потому как на него мусора могут подумать.

– Вот же чмо.

– Ну и, мы тогда из кино вышли, а он поджидал уже у дома, и ещё там один с ним был. Короче, мы в сторонку отошли, а он говорит, щас его валить надо. Я говорю, ты дурак, Джанга, какое валить, Каха отметелить велел. А он мне по башке дал. Я ему, ты чё, мол, ничего же не готово, а ему вообще похер. Сейчас и точка. Я так-то мог бы тебя предупредить, а теперь не получалось. Ну я с ним побазарил ещё малёха, чтобы время затянуть. Пока мы там вокруг дома ещё оббежали, я думал ты уже в хате пирожки ешь, а ты стоишь, мля. Ну и вот.

– Да он, похоже, соображает не очень.

– Я тебе говорю, у него крыша в натуре поехала. Там третий наш говорит, мол Джанга, ты чё так напрягся, может он типа правду про тебя сказанул, ну, подколол его, а тот прямо ему чуть глотку не перегрыз.

– А я ничего такого не говорил, вообще-то, – пожимаю я плечами. – Чисто подстава.

– Я так и подумал. Ну он на следующий день снова пошёл тебя пасти по ходу. Как волк небось бродил здесь, поджидал. Я думаю, Каха спецом ему такое втёр. Может, он знает про него чего, и вот натравил на тебя, короче. Ну а там ты уж и сам знаешь. Я хотел предупредить, что он рядом, но в натуре у нас на праздники, как гестапо было. А ещё узнали, что Джанга в самоход ломанулся, ну и вообще там директриса лютовала.

Мы ещё немного говорим об этих событиях, а потом он прощается.

– Спасибо за шмутки, – кивает он.

– Лишь бы подошли, – отвечаю я. – На вот тебе баблишка мальца.

– Чего?

– Деньжат, говорю.

Я протягиваю ему зелёненькую трёшку. Он сначала отказывается, но я настаиваю.

– Радж! – подзываю я пса. – Пошли. Не замёрз ещё? Андрюха, ты от Кахи, по возможности, подальше держись, понял?

– Ладно, – кивает он. – Он, кстати, по тебе отменил задание.