Цеховик. Книга 1. Отрицание
Шрифт:
– Тише ты! – она смотрит на меня с лёгкой оторопью и ей передаётся моё возбуждение.
Она тоже охотник. Да, Лида охотник! Несколько секунд мы стоим, пожирая друг друга глазами.
– Придёшь вечером? – тихо спрашивает она.
21. Змей, пожирающий себя
Не знаю, что и ответить. Может быть. А может и нет. Это зависит, Лида, от многих факторов. Посмотрим, как я сгоняю в колхоз «Авангард».
– Не знаю, – отвечаю я и выхожу из гастронома.
Еду на вокзал и сажусь
Прав был Большак, дорога занимает ровно сорок минут. Автобус останавливается на маленькой, покрытой снегом площадке, прямо перед магазином. Я захожу внутрь, небольшая очередь, тамбур, служебный вход, кабинет Сурова. Ага, закрыто. Первая удача. Значит надо поискать его. Он же где-то здесь, правильно?
Я спускаюсь на первый этаж и иду на запах. Впрочем, он здесь везде, но нас, бешеных ищеек это не смущает. Я открываю дверь и оказываюсь в просторном помещении, похожем на ангар. Это склад. Здесь снуют люди, таскают туши, набивают полиэтиленовые мешки.
Боковые двери открыты и у широкого пандуса стоит грузовик под погрузкой. Двери будки распахнуты и мужики заносят туда половины свиных туш, а также большие алюминиевые бидоны.
– Тебе чего, малой? – окликает меня мужик тюбетейке и засаленном фартуке, надетом поверх старой фуфайки.
– Я завпроизводством ищу, – отвечаю я.
– Так вон он, в конце зала, с мужиками стоит.
– Спасибо, – киваю я и иду к Сурову.
– Давайте всю обрезь и мослы. Всё туда же. Кожу тоже. Всё что только возможно, плюс тех, на кого падёж оформляли. Всё мне чтоб подготовили к завтрашнему вечеру, когда следующая машина придёт.
– Павел Степанович, – окликаю я его. – Здравствуйте.
– А, – восклицает он и чуть подвисает.
– Егор, – подсказываю я.
– Да-да, конечно, Егор. Привет. С чем пожаловал?
– Зло вам привёз, – усмехаюсь я.
Он отходит от мужиков и, взяв под локоть отводит в сторону.
– Что ещё за зло? – обеспокоенно спрашивает Суров.
– Ну, вы же наверное слышали такую поговорку, деньги – это зло.
Он пару секунд хлопает глазами, а потом разражается хохотом.
– Ну, шельмец, купил меня, а-ха-ха. Купил! Пошли в коридор выйдем.
Мы выходим, и я отдаю ему пачку. Он запихивает её в карман не считая.
– А мы вам, как раз, машину загружаем, – сообщает он. – Вон видал?
Суров снова открывает дверь и указывает на машину.
– Степаныч! – кричат ему мужики, с которыми он разговаривал до этого. – Ну так чего?! Чё делать-то?
– Я сейчас, – бросает он мне и возвращается к ним.
А я подхожу к грузовику. ГАЗ-51 с мордой цвета тёмного хаки и помятой, обитой жестью будкой. Рядом с машиной стоит женщина в рабочем комбинезоне и телогрейке. Крепкая и независимая, как говорится, гром-баба. Она курит папиросу.
– Здрасте, – говорю я.
Она хмуро и вопросительно смотрит, но ничего не отвечает.
– Ваша? – киваю я на машину.
– Допустим, – говорит она.
– Куда поедете?
– В
– С вами хочу. А вы в город не поедете потом?
– Поеду. А тебе куда надо-то?
– Вообще в город, но хоть бы и до Атаманки, всё к городу ближе. Просто здесь автобус сейчас часа два ждать. Вот я и хотел спросить, может подбросите?
– За трояк.
– Не, трояка нет. А за рупь?
– Уломал, – соглашается она со смехом. – Но за рупь у меня на ночь останешься.
Прохохотавшись, она добавляет:
– Только я же в Атаманке разгружаться буду.
– Ну я может, за это время на автобусе оттуда уеду.
– Ладно. Скоро поедем уже. Как звать?
– Егор, – представляюсь я.
– А я Анжела.
– Анжела! – кричит Суров. – Давай, двигай. Всё готово.
Он подходит ближе и протягивает бумаги, зажатые в руке.
– На вот, путевой и накладные. Смотри же, не перепутай. Если остановят, вот эту покажешь. А как приедешь отдашь Кузину.
– Степаныч, не учи учёного, знаешь да?
– Ладно-ладно. Давай, поезжай.
– До свидания, Павел Степанович, – прощаюсь я.
– До свидания, Егор.
Мы выезжаем.
– Ты чей такой будешь, Егорка? – спрашивает моя водительша.
Она залихватски крутит баранку оплетённую кремовым пластиковым молдингом, снятым, должно быть с ПАЗика. Машина рычит и натужно стонет, но бодро идёт вперёд.
– Так твой же, Анжела. Ты ж меня приватизировала в качестве оплаты за проезд.
– Чего сделала? – хохочет она. – Вроде ничего с тобой ещё не делала, а ты уж словечками неприличными сыплешь.
– Присвоила значит, – тоже смеюсь я. – Держи рябчика.
– Да ну тебя, я ж пошутила, – отказывается она от оплаты. – Я только натурой получаю. Так что готовься, сынок.
Она опять хохочет.
Едем мы примерно полчаса. Дорога проходит в прибаутках и шуточках, но я мимоходом узнаю, что она трижды в неделю возит мясо для райпотребсоюзовской базы, расположенной в Атаманке. Там делают отличную тушёнку в стеклянных банках и продают по сельпо по всей области. Но возят и в городской магазин Облпотребсоюза. Правда, почему-то через Райпродторг. Она туда отвозит товар. Вот и сегодня тоже повезёт после Атаманки.
Городские её с удовольствием покупают, а вот для деревенских она дороговата, потому что цена закупочная у кооператоров выше государственной. Ещё там делают колбасу, но её мало и развозят только по своим работникам по специальной цене. Делали бы больше, да оборудование старое. Взяли списанное с мясокомбината из города.
Спасибо тебе, Анжела. Как хорошо, что ты так много знаешь.
– Ну вот, приехали, – говорит она, останавливаясь у некрасивого бетонного забора. – Я здесь примерно час наверно буду. Пока выгружусь, пока загружусь. Но ты можешь сходить на остановку. Посмотри там, когда автобус, в магазине спроси. Если что, возвращайся, я тебя до города довезу. Остановка вон там.