Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»
Шрифт:
Напомнив Клинтону, почему Соединенные Штаты двигались вперед, реализуя политику президента в сфере расширения, Тэлботт выложил на стол документ. В середине февраля 1997 года он попросил молодого дипломата Джона Басса, используя ранее накопленные материалы, подготовить проект хартии. Басе начал с описания того, как изменились Россия и НАТО, но реакция его коллег подсказала ему, что документ должен быть направлен в будущее, а не напоминать всем, как Россия и НАТО пришли к нынешнему состоянию. После переделки документ с учетом этих замечаний — хартия НАТО-Россия — начал обретать форму{641}.
Однако, по мнению России, Клинтон своим вопросом попал в самую точку. В 1993-1994 годах Россия пошла на уступки США в таких вопросах, как, например, сделка с Индией, и получила сотрудничество в космосе, а за вывод войск из стран Балтии — деньги на жилье для офицеров, но теперь вместо существа она
133
Тэлботт проводит интересную параллель между планированием в сфере безопасности и экономики. См.: The Russia Hand. — P. 284.
В начале марта заместитель госсекретаря Тэлботт и старший директор СНБ по европейским делам Александр Вершбоу по пути в Москву встречались в Брюсселе с Соланой. В ходе обсуждения вопроса о размещении войск на территории новых стран — членов НАТО Вершбоу сделал кое-какие заметки на бланке СНБ. С согласия Соланы Вершбоу взял эти заметки в Москву и там размножил для изучения членами его команды. Затем он привез эти заметки в Вашингтон для одобрения межведомственным комитетом заместителей министров, работавшим под председательством заместителя советника по национальной безопасности Джеймса Стейнберга. Заметки Вершбоу стали вторым односторонним заявлением НАТО. И хотя Россия хотела четкого обязательства не размещать войска на территории новых членов, она получила всего лишь обещание НАТО от 14 марта, что «в нынешней обстановке безопасности и обозримом будущем альянс будет выполнять свои обязательства по коллективной обороне и другие миссии путем обеспечения оперативного взаимодействия, интеграции и возможности усиления, а не путем размещения на постоянной основе существенных дополнительных контингентов войск». В английском варианте это заявление означало, что у НАТО нет планов, намерений и необходимости размещать существенные воинские контингенты на территории новых стран-членов{642}.
Это заявление было сделано до встречи Клинтона с Ельциным в Хельсинки в конце месяца, чтобы не создавать впечатления, будто НАТО в частных беседах с русскими «продает» центральноевропейцев. Но это не удовлетворило критиков. Бывший госсекретарь Генри Киссинджер сокрушался: «Я зажму нос и поддержу расширение, хотя условия могут быть весьма опасными… Кто слышал о военном союзе, который просит что-то у своего ослабленного противника? НАТО нельзя превращать в инструмент умиротворения России, поскольку в этом случае Россия подорвет его позиции»{643}. Стыковка НАТО с Россией была непростым делом. Многие влиятельные политики в России и США выражали скептицизм. Одним из самых влиятельных был сенатор-республиканец от штата Северная Каролина Джесси Хелмс, чей комитет по иностранным делам будет играть ведущую роль в ратификации расширения НАТО и кто, подобно Киссинджеру, опасался, что Клинтон и Тэлботт позволяли слабой России с помощью хартии разрушить могучую НАТО.
Хельсинки: встреча в верхах
Готовясь к очередной встрече с Ельциным в Хельсинки в марте 1997 года, Клинтон четко дал понять своей команде, что он хочет ответить на просьбу России о членстве в ключевых клубах, чтобы облегчить ее страдания. «Все очень просто, — говорил президент. — Когда мы подталкиваем старину Бориса сделать трудный, но нужный шаг в вопросе НАТО, я хочу, чтобы он чувствовал манящее тепло дверей, которые мы ему открываем в другие организации, где он желанный гость»{644}. Такого подхода Клинтон придерживался с первого дня своего президентства.
В Хельсинки Клинтон предложил Ельцину несколько вещей, которые должны были облегчить боль, причиненную расширением НАТО. Клинтон предложил провести очередной раунд переговоров о сокращении стратегических вооружений (СНВ-3) после того, как будет ратифицирован Договор СНВ-2. Новый договор должен будет к концу 2007 года уменьшить число боеголовок каждой из сторон до уровня 2000-2500 единиц. Огромная разница в экономических возможностях двух стран означала, что при отсутствии договора США могли содержать гораздо больший ядерный арсенал, чем Россия. Поскольку российская Государственная Дума не одобряла некоторых положений Договора СНВ-2 (в первую очередь касающихся кассетных боеголовок), Вашингтон считал, что предложение начать
По вопросу расширения НАТО Ельцин заявил Клинтону: «Наша позиция не изменилась. Двигаясь в восточном направлении, НАТО совершает ошибку. Но я должен принять меры по нейтрализации отрицательных последствий для России. Я готов заключить соглашение с НАТО не потому, что мне этого хочется, а потому, что я вынужден пойти на это. На сегодняшний день нет другого решения» {646} .
Отвечая на неоднократные просьбы о «включении в Запад» для смягчения неудобств, причиненных России, Клинтон в Хельсинки публично заявил: «Мы будем работать вместе с Россией в направлении продвижения вопросов ее членства в международных экономических институтах, таких как ВТО, «Парижский клуб» и ОЭСР. И я рад объявить с согласия других членов «семерки», что мы существенно повысим роль России на наших ежегодных встречах, которые теперь будут называться встречами на высшем уровне «восьмерки», на этот раз в июне текущего года в Денвере». Ельцин немедленно объявил российской общественности: «Клинтон пообещал мне, что на следующей встрече “семерки” Россия станет полноправным членом этого клуба, “семерка” станет “восьмеркой”». 20 июня в Денвере будут завершены переговоры между Россией и «Парижским клубом», и Соединенные Штаты особо подчеркнут, что теперь все происходит в «восьмерке» {647} . [134]
134
Россия формально присоединилась к «Парижскому клубу» 17 сентября 1997 г. See: Russia Joins the Paris Club of Creditors // Washington Post. — September 18, 1997. — P. A26.
Включение России в то, что впоследствии станет «восьмеркой» (официально это случится в следующем году и будет подтверждено Джорджем Бушем), было реальной символической победой российского президента. Ельцин высоко ценил членство в западных клубах, но превыше всего — в «восьмерке». Он писал в своих последних мемуарах: «“Восьмерка” и в самом деле была клубом. Это был клуб для неформальных встреч глав восьми наиболее мощных в промышленном отношении государств мира. Все лидеры тщательно старались поддерживать спокойную и дружескую атмосферу»{648}. И Ельцин четко дает понять, что он рассматривал членство России в этом престижном клубе как компенсацию за его согласие с расширением НАТО. Он вспоминает: «Парадоксально, но я думаю, что наша твердая позиция в вопросе расширения НАТО на Восток — а я подробно обосновал эту нашу позицию несколько месяцев назад во время российско-американской встречи в Хельсинки — сыграла свою роль в получении нами нового статуса» (т.е. членства в «восьмерке»){649}.
Модернизация упомянутой группы, как утверждает Сэнди Бергер, была победой и для Клинтона, который «был готов перейти к «восьмерке» на два года раньше», чем это произошло. Клинтон хотел как-то вознаградить Ельцина за его поддержку американской повестки (программ, планов). Однако советник по национальной безопасности Энтони Лэйк и министр финансов Роберт Рубин не хотели делать вид, что Россия принадлежала к группе ведущих промышленно развитых стран. Лэйк говорит: «Больше всего президент сердился на меня в связи с превращением «семерки» в «восьмерку». Мне казалось, что и мы, и они вводили себя в заблуждение». Липтон добавляет, что дискуссии между министрами финансов были важны для Министерства финансов США, «мы заняли исключительно жесткую линию, и министр финансов Рубин в конце концов сказал “нет”»{650}.
Два президента четко заявили в Хельсинки, что у них есть разногласия в вопросе политики США в отношении НАТО, причем Клинтон признал, что Ельцин считает расширение «ошибкой», но добавил, что «встреча в Мадриде на высшем уровне [для приглашения новых членов] состоится». Но более важно, что в частной беседе Ельцин получил отпор, когда попытался достичь «джентльменской договоренности» о том, что Балтийские государства — Эстония, Латвия и Литва никогда не будут приняты в НАТО. На это Клинтон ответил: «Если бы мы согласились с тем, что Вы предлагаете, это стало бы страшной ошибкой. Это создало бы большие проблемы для меня и большие проблемы для Вас… Я знаю о ваших трудностях, но не могу дать конкретного обещания, о котором Вы просите. Это будет нарушением всего духа НАТО… Я не хочу делать что-то такое, что было бы похоже на старую Россию и на старую НАТО»{651}.