Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Макфол Майкл

Работник Госдепартамента Джон Басе вспоминает: «Встреча в Хельсинки имела важное значение, потому что именно там после всех громких слов и угроз мы наконец получили от Ельцина четкий ответ, что он хочет быть членом клуба. Основные препятствия [на тот момент] содержались в последнем разделе проекта документа о вооруженных силах. Они старались заранее «застолбить» для себя наиболее выгодные позиции по модификации Договора о сокращении обычных вооружений в Европе, чтобы ограничить военный эффект от расширения НАТО и не допустить дальнейшей экспансии»^{652}.

Все влияние, которое имел Примаков, постепенно улетучивалось. В продолжение состоявшегося в Хельсинки обмена мнениями Ельцин в апреле во время поездки в Германию заявил, что 27 мая он поедет в Париж для подписания соглашения. Пресс-секретарь

НАТО Джеми Шеа вспоминает: «Постоянно возникали какие-то проблемы. Примаков звонил Ельцину, и тот говорил: «Сделайте это». Давление на Примакова со стороны Ельцина превышало давление со стороны НАТО. Россия хотела извлечь максимум из этой сделки, и когда Франция объявила главный приз — встречу на высшем уровне в Париже, надо было соглашаться. Ельцин был готов отдать то, с чего Примаков начинал и на чем настаивал». В конце концов там, где русские пытались добиться установления коллективного потолка для сил НАТО и отмены фланговых ограничений в обновленном Договоре о сокращении обычных вооружений в Европе, Примакову пришлось довольствоваться западным компромиссом по флангам и ограничением сил у границ России. (Позже появилось дополнительное соглашение по подуровням для вооружений сухопутных войск, дислоцированных в Центральной Европе.)^{653}

Основополагающий акт

27 мая 1997 г. Борис Ельцин встретился в Париже с главами государств-членов НАТО для подписания документа, официально называвшегося «Основополагающий акт о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора». Это не были юридически обязывающие положения, но Ельцин получил «долгосрочные политические обязательства, принятые на самом высоком уровне». Два односторонних заявления НАТО, сделанных в декабре и марте, были приложены к акту. В соответствии с актом создавался Постоянный совместный совет, который должен был «служить механизмом для консультаций, координации и, в необходимых случаях в максимально возможном объеме, для принятия совместных решений и совместных действий по проблемам безопасности, представляющим взаимный интерес». Далее в акте отмечалось: стороны исходят из того, что они будут «при достижении в ходе консультаций консенсуса о принятии совместных решений и совместных действий по конкретным случаям участвовать на равноправной основе в планировании и подготовке совместных операций, включая миротворческие операции под эгидой Совета Безопасности ООН или в рамках мандата ОБСЕ»^{654}.

На церемонии подписания Клинтон более обстоятельно высказался по теме, которую он затронул еще во время своей первой президентской поездки в Европу в январе 1994 года. А выступая перед российскими зрителями по телемосту в том же январе, он говорил: «Раз или два в каждом поколении наши два великих народа должны остановиться и задуматься, в каком времени они находятся. Они должны возрождаться. Они должны представлять свое будущее в новом свете». Теперь, три с половиной года спустя, он заявил: «Основополагающий акт НАТО-Россия, который мы только что подписали, соединяет великие народы и самый успешный в истории альянс ради общего дела, ради достижения цели, к которой мы давно стремились, но до сих пор не могли реализовать ее, — мирной, демократической и неразделенной Европе… С этого момента НАТО и Россия будут консультироваться и координировать совместные действия»^{655}.

Реакция в России на хартию была менее однородной и восторженной. Некоторые, вроде бывшего и.о. премьер-министра Гайдара, поздравили Клинтона с достижением «почти невозможного — расширением НАТО без нанесения непоправимого ущерба демократическим силам в российском политическом истеблишменте или американо-российским отношениям». По контрасту националисты (патриоты) и коммунисты заклеймили хартию как предательство интересов российской безопасности^{656}.

Заключение

После того как администрации Клинтона удалось добиться подписания Основополагающего акта НАТО-Россия, ей можно простить убежденность в том, что за предшествующие четыре года она сумела создать модель американо-российских отношений в области безопасности, которая полностью оправдала акцент

на поддержку Бориса Ельцина. Все выглядело так, что команда Клинтона искусно помогала процессу преобразований в России и подталкивала его, проводя в то же время более реалистическую политику в других сферах и странах, где интересы России и Америки сталкивались. К концу первого президентского срока Клинтона российские политические и экономические реформы все еще медленно продвигались вперед. В то же время Россия отказалась от ракетной сделки с Индией и вывела свои войска из Эстонии, Латвии и Литвы. Россия также сыграла свою роль в том, что Беларусь, Казахстан и Украина стали безъядерными державами. Россия участвовала в миротворческих силах в Боснии, что многим представлялось просто невозможным с учетом того, что эта операция проходила под контролем НАТО. Было заключено соглашение по модификации Договора о сокращении обычных вооружений в Европе. Не было найдено решения в отношении помощи России Ирану в развитии его ядерной программы, не удалось заключить соглашения по контролю над вооружениями, но в целом Россия под руководством Ельцина шла по пути интеграции и весьма положительно реагировала на американские внешнеполитические инициативы.

С декабря 1994 по май 1997 года ни один вопрос так не доминировал в сфере внешней политики, как расширение НАТО. Российские и американские официальные представители коренным образом расходились в оценке намерений, которые стояли за расширением.

Представители администрации Клинтона были убеждены, что расширение служило вильсонианским целям продвижения демократии в Центральной и Восточной Европе, что не только не ущемляло интересов России, но в долгосрочном плане было ей выгодно. Расширение было беспроигрышным вариантом.

Официальное окружение Ельцина воспринимало расширение как хитроумный план укрепления могущества и распространения американского влияния в Европе при соответственном уменьшении мощи и влияния России. Для них расширение было игрой с нулевой суммой, то есть один проигрывает, другой выигрывает. Тем не менее, после встреч на высшем уровне в Париже и Мадриде в 1977 году Соединенным Штатам, похоже, удалось найти тонкий баланс между продвижением своих интересов в преобразовании стран Центральной Европы и их интеграции и своими интересами в сфере оказания помощи в преобразованиях и интеграции России. В июне 1996 года Ельцин был переизбран, и роль, которую он сыграл в подписании Основополагающего акта НАТО-Россия, подтвердила в глазах американских официальных лиц его ключевое значение в создании отношений продуктивного сотрудничества.

Церемония в Париже в мае 1997 года оказалась не началом «прекрасной дружбы», а ее апогеем за весь период пребывания у власти Ельцина и Клинтона. В последующие три года серия шоковых событии в трех основных сферах: экономической помощи, партнерства в области безопасности и демократизации, — привела к спаду двусторонних отношений. В относительно короткий промежуток времени Россия испытала финансовый коллапс августа 1998 года, прекратила свои новые отношения с НАТО из-за конфликта в Косово, возобновила войну в Чечне, отказалась от своих обещаний в области продажи оружия Ирану и отвергла попытки команды Клинтона скорректировать Договор о противоракетной обороне. Эти неудачи стали серьезной проверкой того, насколько далеко зашли новая Россия и новое российско-американское партнерство.

9.

Август 1998-го: всё разваливается

После победы Ельцина на выборах летом 1996 года Клинтон и его команда наконец могли вздохнуть свободно. На протяжении всего периода пребывания Клинтона в Белом доме угроза потери власти Ельциным и возможность возврата коммунистов, как грозовая туча, нависала над российской политикой администрации. Ельцин был уязвим вплоть до финиша избирательной кампании 1996 года. Его победа вызвала прилив подлинного оптимизма относительно успеха внутренних преобразований в России. Теперь у него был мандат на предстоящие четыре года, и он мог двигаться вперед в проведении многих рыночных реформ, которые откладывались по политическим соображениям и в связи с избирательной кампанией^{657}. Соединенные Штаты тоже могли двигать вперед свои программы в таких областях, как расширение НАТО, что прежде представлялось слишком опасным в условиях, когда траектория российских реформ оставалась неопределенной.