Цель. Процесс непрерывного совершенствования
Шрифт:
– Значит, будем искать самую большую, - говорю я.
– Правильно, это будет еще одним показателем узкого звена, - говорит Стаси.
– Что ты скажешь?
– поворачиваюсь я к Ральфу.
– Все это кажется заслуживающим внимания, - говорит он, - тогда мы сможем сузить поиск до трех-четырех рабочих центров, и проверка наших предположений не займет у нас слишком много времени, даже если перепроверять все данные, чтобы быть полностью уверенными.
Боб смотрит на Ральфа и говорит юморным тоном:
– Да, теперь, мы
Но Ральф не поддерживает его шутку. Он выглядит скорее озадаченным.
– Эй, я могу работать только с тем, что у меня есть, - говорит он, - чего ты хочешь от меня?
– Ладно, важно то, что теперь мы можем попробовать новый метод, - говорю я, - Давайте не будем терять время на тыканье пальцем и обвинение недостоверные данные. Давайте работать.
Наполненные энергией новой идеи, мы идем работать, и поиск приносит быстро результат… настолько быстро, что наше открытие похоже на взбегание по отвесной стене вверх.
– Вот оно. Привет, Герби, - говорит Боб.
Перед нами NCX-10.
– Ты уверен, что это узкое звено?
– спрашиваю я.
– Есть некоторые доказательства, - говорит он и указывает на недельный запас ожидающих обработки деталей, согласно отчету Ральфа и Стаси, который мы видели час назад.
– Мы поговорили с экспедиторами, - говорит Боб, - Они говорят, что все время ожидают детали именно от этого станка. Мастера говорят то же самое. А парень, который его обслуживает, носит наушники, чтобы не оглохнуть от ругательств в его сторону.
– Но это считается самым эффективным оборудованием не нашем заводе, - говорю я.
– Это так, - отвечает Боб, - он требует меньше всего затрат на единицу продукции и имеет самую большую скорость.
– Тогда почему оно - узкое место?
– Потому, что оно единственное в своем роде, - говорит он.
– Да, я это знаю, - говорю я и смотрю на робота, пока он объясняет.
– Смотри, эта машина здесь всего 2 года. Перед тем, как мы его установили, мы использовали другие машины, чтобы сделать то, что он делает один. Он может делать те операции, которые раньше делали 3 станка.
Он рассказывает мне, как они обрабатывали раньше заготовки, используя три различных станка. На одном среднее время обработки деталей составляло 2 минуты, 8 минут - на второй, и 4 минуты - на третьей. А новый NCX-10 делает все три процесса за 10 минут.
– Значит, ты хочешь сказать, что мы экономим 4 минуты на одной детали. Значит ли это, что мы производим больше деталей в час, чем раньше? И почему так много запасов перед этим станком?
– Раньше у нас было больше машин, - говорит он, - две первого типа, пять второго типа и три третьего.
– Значит, ты мог делать больше деталей, даже несмотря на то, что одна деталь делалась дольше. Тогда зачем мы купили NCX-10?
– Каждая старая машина требовала оператора, чтобы управлять ими. NCX-10 требует только двух наладчиков,
Я медленно обхожу вокруг этого станка.
– И мы эксплуатируем эту штуку в три смены?
– спрашиваю я Боба.
– Да, мы только что ее опять запустили. У нас займет некоторое время подыскать замену для Тони, настройщика из третьей смены, который уволился.
– Ах, да…, - вспоминаю я. Пич действительно сделал нам большой подарок, - Боб, а сколько времени потребуется чтобы обучить нового оператора?
– Около шести месяцев.
Я покачал головой.
– Это большая проблема, Эл. Мы тренируем кого-нибудь и через пару лет он уходит куда-то, где зарабатывает на пару долларов больше, чем у нас. И мы не можем нанять нормальных людей за ту зарплату, которую предлагаем.
– Ну хорошо, а почему мы не платим больше для операторов такого оборудования?
– Профсоюз, - говорит Боб.
– Если мы получим хоть одну жалобу, профсоюз захочет увеличить жалование для всех остальных наладчиков.
Я делаю последний взгляд.
– Ладно, хватит для первого раза, - говорю я.
Но это еще не все. Мы идем вдвоем на противоположный конец завода, где Боб представляет мне следующие явление.
– Встречай Герби номер два: цех термообработки, - говорит Боб.
Оно выглядит более похожим на то, что можно представить себе в качестве индустриального Герби. Оно грязное. Оно горячее. Оно уродливое. Оно примитивное. И совершенно не поддающееся удешевлению.
Термообработка это в основном две печи… пара закопченных обшарпанных металлических коробок, выложенных изнутри огнеупорным кирпичом. Газовая горелка увеличивает температуру внутри до 800®С.
Определенные детали после машинной или какой-нибудь еще обработки при обычной температуре не может обрабатываться опять, пока не побудет продолжительное время прокаленной. Очень часто нам необходимо размягчить металл, который после обработки становится очень твердым и хрупким, чтобы его можно было обрабатывать на другом оборудовании.
Поэтому операторы печи закладывают от десятка до пары тысяч деталей и прокаливают их там от шести до шестидесяти часов. И наконец детали должны быть охлаждены до обычной температуры снаружи печи. Мы теряем кучу времени на этом процессе.
– Что тут за проблема, нам нужна более вместительная печь?
– спрашиваю я.
– Ну… и да и нет. Большую часть времени эти печи работают вползагрузки
– Как так?
– Похоже экспедиторы создают такие проблемы. Они всегда куда-то торопятся и закладывают пять или десять деталей, чтобы у них была возможность начать делать финальную сборку. Поэтому пятьдесят деталей дожидаются, пока предыдущая партия не будет обработана. Я думаю, что эта операция выполняется как в парикмахерской, взял номерок и вся очередь ждет.