Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь

Чеп Инна

Секретарь услужливо открыл перед Златой дверь, с интересом рассматривая ее фигуру. Видимо, уже успел навести справки о том, кто она. Чем не развлечение — поглазеть на бывшую любовницу самого канцлера? Тем не менее ниса Вер благодарно улыбнулась ему и прошла в приемную.

— Доктор примет вас через пару минут.

Мужчина сел на свое место, зашелестел бумагами. Но взгляд его то и дело возвращался к накрашенным алой краской губам, к тонкой талии, затянутой в корсет, к глубокому декольте. Злата делала вид, что не замечает этих любопытных, жадных взглядов.

Откровенное платье, что сейчас было на ней надето, когда-то ей подарил канцлер. Ему нравилось наряжать ее, словно куклу. И раздевать ее ему тоже нравилось.

Из кабинета вышел человек в слезах. Секретарь тут же сообщил:

— Ниса Вер, проходите.

Злата накинула на плечи шаль, скользнула в комнату.

Доктор Шаль оказался старым жилистым мужчиной с усталыми глазами.

— Ниса Вер?

— Да, здравствуйте.

Злата присела, склонила голову, но тут же выпрямилась.

— Прошу садитесь.

Она села напротив доктора. Мужчина молча разглядывал ее лицо. И чем больше он на нее смотрел, тем печальнее становился его взгляд.

— Я очень ценю друга, рекомендательное письмо которого вы мне передали, — наконец сказал дон Шаль. — Поэтому давайте как можно меньше тратить времени на условности. Скажите, милая девушка: я могу вам чем-то помочь?

Злата посмотрела на лицо доктора, испещренное множеством морщин и обезображенное тремя короткими шрамами. Перевела взгляд на дверь, за которой ее ждал заинтересованный ею секретарь.

Помочь? Одни ей уже предложили помощь.

Злата закачала головой, прогоняя лишние мысли. Посмотрела на мужчину оценивающе, глубоко вдохнула.

— Да. Можете. Но это не врачебная помощь.

Ее ответ его не удивил. Доктор согласно кивнул, внимательно рассматривая собеседницу.

— Я вас слушаю, ниса Вер.

Злата задумчиво коснулась пальцами ярко накрашенных губ…

***

Миколас виновато топтался на пороге комнаты.

— Желаю здравствовать, сид Гарне.

Невзор искренне обрадовался молодому человеку.

— Здравствуй. Заходи! Я рад, что тебя наконец отпустили.

Дон Оддин прошел к стулу.

— Разрешите сесть?

— Мика, не мели чепухи. Садись, конечно. Откуда синяки?

Лейтенант упрямо мотнул головой.

— Неважно. Я хочу поблагодарить вас. Знаю, если бы не вы, я вряд ли бы сейчас свободно разгуливал по городу.

Невзор внимательно осмотрел паренька.

— Повзрослел ты, Миколас, — печально отметил он.

— Может быть, — кивнул лейтенант. — Вы меня простите, я плохо выполнил поручение. И дона Слав…

— Брось! — рыкнул сид Гарне на своего протеже. — Перестань говорить глупости! Вина за смерть доны Слав — на мне. Я попросил ее отсылать мне твои письма. И я же был так неосторожен, что не самолично забирал ваши послания, а отправлял слугу. Игнас хороший мальчик, но мало ли кто что мог увидеть, услышать и прочее. Он не военный. И с нашими с тобой шпионскими играми не знаком.

— А мы шпионы? — горько усмехнулся дон Оддин.

— Мы — нет. А вот те, про кого мы пытались

узнать — возможно. Или ты думаешь, что аламейцы телеги магией просто так защищали? Любовные письма вместо мяса присылали дону Лук, наверно, да? Нет, тут игры посерьезнее. Так что дальше пусть Ават разбирается. А ты молодец. Все, что надо, раскопал. Так что все ты сделал правильно. И, возможно, спас не одну жизнь.

Невзор пытался говорить горячо и убедительно, но видел, что Миколас ему не верит. Да, мальчик за это время изменился. Надломилось в нем что-то, согнула его вина своя и чужая. Но Невзор знал, верил: выпрямится. Этот — рано или поздно выпрямится. Не сломается. Честный, глупый, принципиальный, пылкий, ответственный — такие чаще всего либо умирают молодыми, либо становятся сволочами. Но у своего подопечного генерал видел другую дорогу.

Или хотел видеть? Сколько ты таких мальчишек похоронил, генерал?

Но ведь и о переводе на гражданскую службу или в тыл хлопотал не мало. Не было своих детей, все норовил поучать жизни чужих. Учил воевать, а потом спроваживал от войны подальше вместе с пузатыми женами. И до сих пор ведь неймётся, Игнаса вот взял под крыло, старый дурень. Хорошо, всё-таки, что скоро свадьба, авось душа остепенится.

— Что с обвинениями, Мика?

Миколас посмотрел на генерала с усмешкой, затаившейся в уголках губ.

— Сказали: сняты. Но приказ о моем переводе на границу уже подписан. Я завтра уезжаю на восток, сид Гарне, в Ферзееву крепость. Буду стрелять ангузов и пить травяное вино.

Последняя фраза, сказанная залихватски, только усугубила впечатление потерянности, которое производил лейтенант.

— Интересные места, — осторожно согласился Невзор. — И люди там необычные. Как освоишься, напиши мне письмецо в Малахитовый дом, будет интересно почитать о горном народе.

Миколас кивнул. Уже не так печально, как раньше.

— Я распишу все, что узнаю.

— Молодец! — похвалил его генерал. — Изучить врага — первейшая задача офицера. Понаблюдай за горцами. И порасспрашивай кого-нибудь в добавок. Одна голова — хорошо, а две лучше.

— Со мной сид Блуд едет. Он сам напросился на восток.

От сердца отлегло. Бешеный тот ещё дебошир, но друга в беде не бросит.

— Это хорошо. Вдвоем любой путь веселее. Только ты присмотри за ним, Мика, а то он же в каждой деревне останавливаться будет на постой до тех пор, пока всех баб не перещупает.

Грубоватая шутка сработала. Лейтенант даже слабо улыбнулся такой характеристике товарища. Стал чуть менее мрачным и чуть более разговорчивым. Невзор расспросил его о семье, о столичных новостях, дал пару советов относительно путешествий. Часы пробили двенадцать. Дон Оддин опять помрачнел, заторопился домой. Времени на сборы ему дали немного.

— Миколас.

Лейтенант, уже взявшийся за ручку двери, обернулся.

— Ты же знаешь, что ты мне, как сын?

— А вы мне были вторым отцом, сид Гарне. Благодарю за науку и покровительство. Желаю здравствовать вашему роду.