Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь

Чеп Инна

— Да… Скажи!

Азарина рассмеялась. Громко. И в смехе том звучали слезы.

— Ты. Ты, Яр. Неужто ты и не заметил, что сделал? Мне казалось, мужчина и спьяну отличит девушку от женщины.

— Спьяну… — протянул озадаченно Яромир… — Так… В кузне была ты?

Рина отвернулась.

— Ты даже не запомнил?

А ведь он исступлено шептал ее имя. Ее! Она думала — особенная, раз так сильно ему нужна, что стерпеть не мог. Что не случайно в ее руки он вцепился, когда было ему плохо, ее губы целовал, пытаясь согреться, забыться.

— Я… тебя звал, да. А что было… Потом на

коленях перед Данисой стоял, прося забыть…

Рина фыркнула.

— Вряд ли она рассчитывала, что ты на ней женишься девственником. Тем более она видела, как я от тебя утром уходила. И пятно красное тоже видела.

— Даниса?

Яр замолчал, что-то обдумывая.

— Но… Ведь она мне сказала, что это она была тогда со мной… А я решил, что лицо твое мне примерещилось… Все как в тумане было. Как в сказке. Мечтал тебя обнять, мечтал, а ты же такая… наивная ещё, чистая… Я замуж звать хотел… А потом Дана сказала, ты к дону Низ ходишь… Я так злился… То хотел бросить все и уехать к брату в столицу, то порывался тебя схватить и увезти на какой-нибудь дальний хутор, чтоб никого там не было, кроме нас. То не верил. Испугал Данку один раз, чуть не ударил за слова ее злые. А когда позвал тебя на праздник… Ты же ласковая такая была, и явно не девочка… Я подумал…

Рина вырвала из его пальцев свою руку, резко встала. Спина отозвалась болью.

— А Даниса, значит, была "девочкой"?

— Нет… Так я думал, это я ее… Это что же…

— Она любила тебя. Любила до безумия. Это единственная истина. А что она ради любви той сумасшедшей делала — другая история. Спи. Сам говоришь, ничего помнить не будешь. И хорошо. Ни к чему оно тебе. Спи.

— Рина, я тебя…

— Так любил, что посчитал шлюхой? Спасибо. Мне стало гораздо легче.

Азарина отошла к столу, зажгла смоляную лампу, загремела посудой. Яромир долго смотрел, как женщина убирается в доме. Под тихие шорохи, наводимые странной гостьей, он и заснул.

Рина вымыла посуду, постирала вещи, разобрала игрушки. Выскоблила все поверхности,

По спине тек пот. Кажется, мешаясь с кровью.

Женщина присела на стул. Положила голову на руки, посмотрела на Яра. Все такой же. Возмужал, конечно, раздался в плечах, уже не юноша, мужчина. Сколько лет-то прошло. Усы черные густые отрастил, волосы стричь стал реже. А как был дураком доверчивым, так и остался. И в гриве черной седина уже видна…

Навалилась усталость, мысли спутались, глаза закрылись.

А поутру, когда закричали у соседей горланистые петухи, заглянула в распахнутое окно русая голова доброхотки-соседки и увидела непотребное: девка с мужчиной спят в одной комнате неженатые!

— У, ведьма! — прошипела змеёй добрая женщина и, взметнув подолом, заторопилась к калитке.

Глава 19. Подхолмье

Когда Яромир проснулся, Азарины уже не было. Дом сверкал чистотой, на веревке, вместе с другим бельем висел постиранный и зашитый Данисин передник. На стуле лежали чистые мужские рубаха и штаны. На столе стоял завтрак, в затопленной печи — обед, а в бадье блестела нагретая вода. Мужчина дотронулся рукой — теплая. Значит, ушла недавно. Может даже, только что.

Яр

обвел взглядом чистый дом и решительно скинул на пол грязные вещи. Аза права: дочку оставлять у бабушки — не дело. Его ребенок. Его! Он за нее в ответе. Справятся. Вдвоем справятся, без настырных соседок, обиженных тещ и гневно сопящих шуринов.

А может…

Мужчина с удовольствием погрузил гудящую голову в воду. Лезут же с утра пораньше мысли всякие…

***

Азарина пришла утром хмурая, в дом зашла, держась за стену. Деяна спросить хозяйку о самочувствии побоялась, зато Барот, сноровисто точивший ножи, протянул недовольно:

— Наработалас?

Дона Брит зло зыркнула на степняка, села на лавку — и охнула.

— Глупа женшина!

— Указывать ты мне еще будешь! — зло прохрипела хозяйка постоялого двора.

— Буду. Жит хочеш — лэжи! Решила помэрет — так далше работай.

Кагыр кинул зло на стол ножи, посмотрел на них, один взял в руку, встал.

— Поэтому и нэлза женшине позволат решат. А то вы нарэшаэте! Тэпер за травой эдти. Нэт у теба болше целэбных лист-эв.

— Уймись! Тебе-то что?

— Мнэ жива хозайка нужна, а не мэртва.

Он взял из угла корзинку, покрутил ее в руках, рассматривая, и в итоге недовольно отбросил ее в сторону. Потом нашел маленький мешок с тесемками. Привязал его к поясу, туда же прикрепил нож и вышел во двор, приговаривая что-то на тижийском.

— Как дед ворчит! — поморщилась Азарина. Деяна все-таки решила высказаться:

— Он прав. Вам плохо. Может, лучше лечь в кровать?

Хозяйка покосилась на нее с недоверием.

— С каких это пор ты со степняком соглашаешься?

Дея покраснела.

— Но вам же действительно больно! Может, доктора опять позвать? Или аптекаря?

— Нет! — Азарина встала, отчетливо скрипя зубами. — Не надо. Переживу. Дождемся нашего косоглазого спасителя. Судя по шрамам на его спине, он в целительстве должен неплохо разбираться. И выйдет значительно дешевле, и мужику развлечение. Хоть по лесу пройдется. Дай руку. До спальни дойти, кажется, неплохая идея.

Так постоялый двор "Мягкая перина" (выполнявший в Подхолмье в основном функцию закусочной) в очередной раз остался на попечение Деяны. Девушка, постепенно привыкающая к новой роли, испугалась не столько свалившихся на нее обязанностей хозяйки, сколько отсутствия Кагыра. Раньше он всегда был рядом и зорко следил за каждым посетителем, а теперь вдруг ушел непонятно куда, неизвестно насколько. И Дея почувствовала себя опять маленькой, слабой и жалкой. Если что, ведь и заступиться будет некому…

За одной удивительной мыслью Деяну посетила и вторая: с каких это пор она воспринимает степняка как своего защитника? Ну да, спас ее от того пьяного мстителя. Хотя, "спас" слишком пафосно звучит для такого маленького инцидента (возможно, ей вообще ничего не грозило, кроме выслушивания пьяных бредней). Посмотрел грозно на парочку нагловатых посетителей, поглаживая костяшки пальцев, было… Но ведь…

Ведь она просто пытается откреститься от чувства защищенности, которое он почему-то у нее вызывал! Почему? Она же его ненавидела и боялась. Когда все изменилось? По какой причине?