Цена свободы

Оландер Бен

Блейр упал в кресло напротив Толвина. Его голос показался ему самому унылым и безрадостным.

– Мы можем это остановить?

– Надеюсь, - ответил Толвин.

Блейр с удивлением посмотрел на него.

– Кто-то пытается начать большую войну.

Толвин снова выбил сигару.

– Да, думаю, вы правы.
– - Он улыбнулся. -- Не удивляйтесь так, Крис. Думаю, что ваше восприятие вещей по большей части верно.

Толвин затянулся и выпустил клуб дыма.

– Паладин согласился, что я должен лично посмотреть, что здесь происходит, посмотреть с иной стороны. Кто-то упрямо стремится развязать войну. Я здесь

для того, чтобы понять, кто это, и если это Конфедерация, остановить их.

– Спасибо, адмирал, - произнес Блейр, - что вы хотя бы попытались.

Толвин посмотрел на него.

– Крис, я должен знать. Почему вы предали нас?

Блейр покачал головой.

– Я не планировал этого. Капитан Паульсон дал нам задание, и некоторые корабли не подчинились приказам. Они атаковали беззащитных беженцев. Я подбил их лидера. После этого я уже не мог вернуться.

– Из-за Паульсона?
– - спросил Толвин.

– Да, - просто ответил Блейр.
– - И его приспешников.

Толвин покачал головой.

– Повседневные назначения -- не моя область. Я приказал дать мне полный рапорт о назначении Паульсона. Я хочу узнать, как профессиональный бюрократ вроде него получил в командование один из моих носителей.

Толвин с любопытством посмотрел на Блейра.

– Если рассуждать технически, Крис, то вы сейчас враг... или станете им, если Сенат объявит войну. Это делает меня вашим пленником. Что вы планируете сделать со мной?

Блейр развел руками.

– Не имею понятия.

– Лучше всего для вас было бы отпустить меня, - сказал Толвин.
– - Все и так достаточно мрачно, без слуха, что вы захватили в плен одного из высших военных чинов Земли. После этого точно начнется война.

Он наклонился к Блейру, опершись локтями на колени.

– Конечно, вы знаете, что мы все еще на одной стороне. Мы оба хотим, чтобы это закончилось, хотим резолюции о необъявлении войны, - сказал Толвин убеждающим тоном.
– - Теперь я понимаю, почему вы перешли на другую сторону.
– - Он улыбнулся. -- Покривил бы душой, если бы сказал, что поступил бы по-другому на вашем месте.
– - Толвин нахмурился, напряженно размышляя. – Возвращайтесь со мной, Крис. Вам придется пройти через наблюдательный совет, может быть, даже через военно-полевой суд. Я уверен, что вас оправдают. Покажите им, что вы хотите залечить раны.
– - Он посмотрел Блейру в глаза. – Приведите с собой носитель. Это будет актом доброй воли, первым рывком, который потянет нас от края пропасти.

– Как это?
– - спросил Блейр.

– Послушайте, - тем же убеждающим тоном продолжил Толвин, - этот жест покажет обеим сторонам, что человеческие связи стоят выше, чем политические различия. Это может не дать Сенату объявить войну, и поможет восстановить уверенность. Обстоятельства заставили вас совершить предательство -- я уверен, что другие хорошие люди, ушедшие с вами, сделали это по той же причине. Сделайте первый шаг, Крис, верните ваших людей.

Блейр посмотрел на него, вспоминая все годы, которые он знал Толвина. Он мог быть хладнокровным, словно счетная машина. Блейр когда-то ненавидел его, пока не понял, как невыносимо сложна роль верховного командира. У Толвина был самый тяжелый груз из всех людей, и, хотя Блейр не мог сказать, что Толвин ему нравился, тем не менее он его уважал. Была у него и другая сторона, которая все еще

сияла где-то под поверхностью... герой, который спас Землю в самый темный момент войны; человек, который рискнул карьерой, чтобы спасти "Тараву" после рейда на Килрах, вдохновленный верностью храбрых мужчин и женщин из команды этого знаменитого корабля. Блейр даже слышал о том, что Толвин не выдержал и расплакался, когда его племянник Кевин, который считался пропавшим без вести после Битвы за Землю, был спасен и доставлен на корабль.

Что-то в Толвине удивляло Блейра -- когда-то он олицетворял собой высшие идеалы Флота, а сейчас стал... чем-то еще.

– А что произойдет с "Интрепидом"?
– - спросил он.

– Мы вернем его на линию фронта, туда, где вы сейчас находитесь. Мы начнем охоту на настоящих преступников. Вместе.

Блейр откинулся в кресле. Предложение Толвина казалось соблазнительным. Мог ли он принимать его слова на веру?

– Остальные... Маньяк и Эйзен... тоже будут прощены?

– Я уверен, что их годы славной службы станут серьезным фактором...
– Толвин предлагал компромисс.

Блейр кивнул. Если бы Толвин сказал что-то другое, он понял бы, что адмирал лжет.

Он снова вспомнил Паульсона... и Сизера.

– Простите, адмирал, я не могу, - сказал он.
– - Как когда-то говорил Бен Франклин во времена Американской революции... что-то вроде "Сейчас всем нам нужно держаться вместе, иначе нас всех задержат по отдельности". – Блейр с сожалением покачал головой.
– - Я видел слишком много вещей, которые говорят о том, что в этом замешан кто-то из Конфедерации. Если я... мы вернемся, то не сможем понять, кто наши союзники. Здесь я по крайней мере знаю, на чьей я стороне.

На лице Толвина отразилась боль.

– Прости меня, сынок. Я не уверен, что смогу помочь тебе после этого, если ты будешь идти тем же курсом. Сенат намерен объявить войну, причем скоро. Я надеялся, что заберу что-то с собой, что сможет их задержать, но пока что я ничего не нашел.

Блейр покачал головой.

– Предлагаю вам сделку, адмирал. Я продолжу работать над этой проблемой со своей стороны, а вы -- со своей. Может быть, нам удастся встретиться где-то посередине?

Толвин встал.

– Мне нравится это, Крис. Я могу уйти?

– Да, сэр, - сказал Блейр, также поднимаясь. Он подбросил в руке пистолет.
– - У меня есть пока что всего лишь одно имя, одно имя, которое постоянно проявляется. Сизер. У меня есть свидетели, которые помещают его среди налетчиков, и я видел его на "Лексингтоне". Он взял контроль над проектом, который, как заявил Паульсон, работает прямо на вас.

Лицо Толвина было словно вырезано из камня -- не дрогнул ни один мускул.

– Сизер?

Блейр посмотрел на него.

– Да. Вы знаете его?

– Он участвовал в секретных экспериментах, которые проходили ближе к концу войны, - ответил Толвин. -- Отдел спецопераций к тому времени практически вышел из-под контроля. Они создавали чудо-оружие за чудо-оружием, впитывая в себя все больше и больше денег. Сизер тоже участвовал в чем-то подобном, какой-то чудесной штуковине, которая должна была спасти нас от неминуемой гибели. Мы были в отчаянии и хватались за любые соломинки.
– - Его лицо стало угрюмым. -- Например, "Бегемот". Даже я купился на их уговоры.