Цепи его души
Шрифт:
— Можешь, — отозвался он, спокойно вышагивая по коридору.
— Эрик, ну пожалуйста. Поставь меня на пол.
Как ни странно, он действительно остановился. Поставил и внимательно заглянул мне в глаза:
— Тебе не нравится, что я ношу тебя на руках?
— Нравится, — сказала я. — Просто ты не можешь делать это постоянно. И потом, если ты будешь постоянно носить меня на руках, я разучусь ходить. А мне бы очень этого не хотелось.
Попытка перевести все в шутку не удалась: он
Несмотря на то, что Эрик уже обнимал меня на людях, мне все равно стало не по себе. Ну вот как он не понимает, что для меня это слишком?
Впрочем, все мысли выветрились из головы, стоило ему втянуть мои пальцы в рот. Мягко, но так бессовестно-откровенно, что мне снова стало нечем дышать: на этот раз потому, что жаром окатило от макушки до пят. Я дернулась, но Эрик меня не отпустил, продолжая этот странный не то поцелуй, не то ласку. Скользнул языком по подушечкам, вызывая совсем уже непристойные мысли, а потом прикусил пальцы.
— Ай!
Кончик указательного дернуло так, что я вздрогнула, и Эрик тут же встревоженно выпустил мою руку. Я удивленно смотрела на крохотную ранку, из которой выступили капельки крови, но еще более удивленно на нее смотрел он. Всевидящий, я никогда не видела у него такого лица: не то растерянного, не то виноватого. Впрочем, Эрик тут же поднес мою руку ближе к свету.
— Шарлотта, когда ты успела порезаться?
И правда, это больше напоминало порез, на внутренней стороне пальца, у самого ногтя.
— Не знаю. Наверное, на работе… — присмотрелась повнимательнее. — Ой! Или в тот вечер, когда мы с тобой поссорились. Я тогда кое-что разбила в ванной…
— Разбила? — Эрик нахмурился.
— Да. Ты разве не помнишь? Я сметала осколки в уголок бамбуком и могла случайно зацепить крупный.
— Осколки? — хмыкнул он. — Я не видел никаких осколков.
— Наверное, Сюин убрала, — предположила я.
— Наверное.
Он снова поднес мою руку к губам, но на этот раз коснулся пореза осторожным поцелуем.
— Пойдем. У меня есть зелье, которое все поправит.
— У тебя есть зелья на все случаи жизни, — снова попробовала отшутиться.
Мне в самом деле было неловко, потому что никто и никогда обо мне так не заботился. Даже Ирвин, когда мы были детьми.
Мысли об Ирвине пришли не вовремя: я вспомнила наш последний разговор и поняла, что так и не написала ему. Больше того, ни разу об этом не задумалась, хотя мы с ним поговорили очень тепло, а ленту я постоянно вплетала в волосы, за редкими случаями дней-исключений.
Надо будет ему написать. Пожелать чудесных праздников, спросить, не собирается ли он на бал к де Мортенам.
— Шарлотта? — Эрик заглянул мне в глаза, и я слегка
Слегка — потому что не представляла, что он ответил про зелья.
— Я немного задумалась. Извини.
Он улыбнулся:
— Я говорил, что зелья здорово облегчают жизнь. Пойдем.
Мы поднялись наверх рука об руку, а в спальне меня усадили на кровать и обработали порез мазью, напоминающей вишневое варенье с мерцающей дымкой. Это варенье нанесли на порез крохотной кисточкой. Кожу слегка защипало, а когда мазь впиталась, и мерцание вокруг пальца растаяло, от ранки не осталось и следа.
— Удобно, — пробормотала я.
— Очень. Магия вообще удобная штука, — Эрик убрал баночку и кисть, после чего упал на кровать. Закинув руки за голову, весело посмотрел на меня: в эту минуту у меня даже создалось ощущение, что он помолодел лет на десять, и что рядом со мной совсем другой человек. Мальчишка, мне незнакомый, и очень светлый, несмотря на свою внутреннюю тьму.
— Ты правда больше не хочешь меня наказать? — спросила я.
— За что? — он нахмурился.
— Ну не знаю. За что-нибудь.
Сама не представляю, зачем я это спросила.
— Шарлотта, мы кажется договорились, — он мигом стал серьезным, — что я не стану тебя наказывать.
— Нет, мы не договаривались. Мы просто решили быть вместе, Эрик, — я убрала руки за спину, чтобы чуть откинуться назад, но передумала. — Точнее, ты сделал мне предложение и я его приняла. Но ты не обещал, что не станешь меня наказывать.
— И ты это приняла, — кивнул он.
Я не ответила.
Вряд ли под «приняла» мы имели в виду одно и то же. Руки я вернула на колени и теперь не знала, куда их деть.
— Я обещал, что сделаю все, чтобы ты была счастлива, — Эрик оттолкнулся от кровати (матрац слегка спружинил), и сел.
Я чувствовала, что он на меня смотрит, но не находила в себе сил к нему повернуться.
— И я это сделаю. Зачем мне наказывать тебя, если это делает тебя несчастной?
— А ты сможешь быть счастливым рядом со мной, если наказаний не будет?
Ну вот. Кажется, я все-таки это спросила. Запоздало, наверное, но сейчас мне действительно важно было услышать его ответ.
— Я счастлив каждую минуту, что ты рядом.
— Правда? — на глаза почему-то навернулись слезы.
— Правда, — он развернул меня лицом к себе. — Я счастлив, когда счастлива ты, Лотте.
— И… тебе точно не будет плохо, ну… из-за той внутренней тьмы, которая…
Я смотрела ему в глаза, ожидая ответа. Мне нужно было понять, что из-за меня ему не станет плохо. Что рядом со мной ему не приходится постоянно сдерживаться, и что потом это не вырвется в мир и не причинит ему вреда.