Цепи его души
Шрифт:
— Что-то случилось? — спросила, стоило нам отойти от ледяной пары.
Теперь она пользовалась еще большим спросом, чем раньше.
— Ничего особенного. Де Мортен пригласил меня на Зимний бал, я отказался.
— Почему? — заглянула ему в глаза. — Мне бы очень хотелось пойти.
Какое-то время Эрик молчал, но потом все-таки произнес:
— Он хочет использовать тебя как приманку. Как приманку для поимки агольдэра, Шарлотта.
Эрик
Шарлотта
— Зачем? — негромко спросила она, пряча взгляд.
Эрик мягко сжал ее пальцы, не останавливаясь. Уводя все дальше от шума и суетного веселья ярмарки к кромке леса, где в ожидании застыли мобили и экипажи. Изначально он не собирался ничего ей говорить, но сейчас, когда она сказала: «Мне бы очень хотелось пойти», промолчать просто не смог. Де Мортен упирал на то, что все безопасно, и что там будет Тереза, но никакие аргументы не могли убедить его в том, чтобы поставить Шарлотту под удар. Даже если этого удара не случится, даже если вокруг действительно будут расставлены магические ловушки невероятной силы.
— Почему бы вам не проделать то же самой со своей женой? — поинтересовался он.
Де Мортен ушел от ответа в излюбленном стиле политика:
— Не забывайтесь. Вы сейчас говорите о герцогине Мортенхэймской.
«А вы о герцогине де ла Мер», — подумал Эрик.
Разумеется, он не мог этого сказать, потому что от титула отказался сам. Он столько раз от него отказывался, что уже сбился со счета. Но если чтобы ее защитить, ему потребуется принять этот проклятый титул, он его примет. Примет все, только чтобы никто не смел посягать на его девочку. В том, что де Мортен не отступится, он был уверен. Прочел это в глазах герцога, поэтому и сказал то, что сказал:
— А вы о моей будущей жене.
— Давно вы успели сделать ей предложение, Орман?
— Давно вы в курсе моей жизни, де Мортен?
В глубоко посаженных глазах мелькнуло раздражение. Раздражение, так напоминавшее ему Терезу, и снова Эрик удивился тому, что эти воспоминания больше не имеют над ним власти. Это была удивительная свобода от отчаянной, полубезумной любви-наваждения, столько лет державшей его на привязи.
— Ваша… подруга была приглашена к нам к обеду. Я не заметил у нее на пальце кольца.
— Ваша наблюдательность не знает границ, де Мортен, — Эрик усмехнулся. — Я собираюсь сделать ей предложение сегодня. Здесь. И вы при желании станете этому свидетелем.
Брат Терезы раздул ноздри, но с ответом не нашелся. Или предпочел оставить его при себе, что в сложившейся ситуации было верным решением.
Сейчас, глядя на погрустневшую Шарлотту, Эрик был уже не настолько уверен в том, что решение сказать ей правду было верным. Но правда заключалась в том, что он больше не хотел от нее ничего скрывать. Не хотел использовать отговорки, недомолвки и пустые слова, чтобы защитить ее от чего бы то ни было. Потому что защитить ее он способен сам. Ото всего.
Пусть даже это его светлость Мортенхэймский, лучший друг ее величества королевы Энгерии.
— Его жене угрожает опасность, — отозвался он, отвечая на вопрос Шарлотты.
Вот теперь она вскинула голову:
— Луизе?!
Эрик усмехнулся.
— Вижу, вы неплохо подружились.
В глазах его девочки снова мелькнуло сомнение:
— Эрик. Как думаешь, Луиза об этом знает? О том, что… меня хотят сделать приманкой для агольдэра?
У нее очень живое лицо, на котором, как на холсте под умелой рукой художника, отражается любое чувство. Странно, что он не разглядел этого сразу, но сейчас вдруг осознал, чем была вызвана ее грусть. Это настолько его поразило, что он даже остановился, подхватил ее под худенькие локти, с тревогой вглядываясь в лицо.
— Ты поэтому расстроилась, Шарлотта?
Она плотно сжала губы и замотала головой.
— Я не расстроилась.
Оно и видно.
— Не знаю, — честно сказал он. — Не могу быть уверенным в том, что она не в курсе происходящего, и точно так же не могу утверждать обратного. Де Мортен — специфический тип, как и все политики. С него станется держать это в тайне даже от собственной жены.
— Думаешь, он не сказал, что ей угрожает опасность?
В больших глазах отразилась тревога, и Эрик покачал головой.
— Можешь не сомневаться, герцогине Мортенхэймской ничего не грозит.
— Если бы это было так, зачем им ловить агольдэра?
«Потому что эта тварь опаснее, чем любое порождение магии смерти», — подумал Эрик. Но вслух этого говорить не стал. Скоро все закончится, он увезет Шарлотту в Вэлею, а потом в свадебное путешествие. Надолго, в Иньфай, в Лацию, в Загорье. Он покажет ей каждый уголок этого мира, а пуританская Энгерия с ее мрачной зимней тяжестью и обезумевшим от жажды мести монстром навсегда останется в прошлом.
Какая-то часть его сопротивлялась этой мысли, как сопротивлялась в свое время мысли о том, что он должен просто уйти, оставив Фьет-Лао на растерзание палачам. Но тогда все зависело от него, это был только его выбор, сейчас — нет. Сейчас рисковать будет Шарлотта, слишком много людей будет в этом замешано, слишком много факторов, из-за которых все может пойти не так. Де Мортен уповал на Терезу, и Эрик тоже верил в нее: та, что вытащила его из-за грани была неимоверно сильна, он доверил бы ей свою жизнь, не раздумывая.
Свою.
Но не его девочки.
Его девочка.
Никто больше не посмеет причинить ей вред или подвергнуть опасности.
— Эрик, мы должны помочь! — в сознание ворвался высокий голос Шарлотты. Она взволнованно посмотрела на него и сжала его руки: с необычной, несвойственной для нее силой. — Я хочу помочь. Мы должны принять их приглашение.
Он с трудом удержался, чтобы не сказать: «Нет».
Просто, коротко и категорично, но после того, что случилось, такой ответ мог просто подвести черту под их едва зарождающимся доверием.