Цепи его души
Шрифт:
Глава 10
Впервые за долгое время утро началось не с солнечного света, вливающегося в комнату, когда Эрик раскрывал портьеры. Надо отдать ему должное, в спальне стало значительно светлей с тех пор, как мы начали засыпать и просыпаться вместе. Учитывая, что работать приходилось очень напряженно, а потом еще и учиться, спала я хорошо, ни разу не просыпалась по ночам. Этой ночью я тоже не просыпалась, но утро
Иногда, когда что-то случается, засыпаешь, а утром становится легче. Хотя бы в те краткие секунды, когда ты еще на грани яви и сна, но сегодня был не тот случай. Я отчетливо помнила, что случилось на этой самой кровати, и сейчас почему-то было гораздо больнее, чем вчера. Хотя (как ни странно) ягодицы больше не горели огнем, горело что-то внутри. Горело так, что становилось нечем дышать.
— Доброе утро, Шарлотта.
Я не стала отвечать. Не стала даже поворачиваться на голос, просто лежала, не открывая глаз. Наверное, за заслонками век нельзя спрятаться, но мне было все равно.
— Я знаю, что ты не спишь.
Знает он, надо же.
— Когда ты потеряла сознание, я проверил твой магический потенциал, — шаги заставили меня внутренне сжаться, и Эрик остановился. — Он был значительно ниже допустимого, несмотря на зелье, которое я тебе дал. Ты хоть понимаешь, чем могла закончиться твоя безответственность?
— По-моему, мы оба знаем, чем она закончилась, — хмыкнула я.
По-прежнему не открывая глаз.
— Шарлотта. Посмотри на меня.
Понимая, что дальше молчать бессмысленно, приподнялась и села на постели. Солнца и правда не было, я угадала: раскрытые портьеры и перечеркнутое рамами окно впускали в спальню пасмурный день. Тяжелые тучи запечатали небо серостью, не позволяя пробиться даже кусочку цвета.
Пусть так. Может, пойдет снег и станет теплее.
Эрику пришлось обойти кровать, чтобы поймать мой взгляд, и я с трудом заставила себя его выдержать.
— Магия — не игрушка, Шарлотта.
— А я не играла, — ответила спокойно. — У меня был экзамен, и я его не сдала. Мне кажется, говорить об этом больше не стоит. Если ты, разумеется, не хочешь поговорить о чем-то еще, но не знаешь, как иначе начать.
Он прищурился.
— Мне не нужно прятаться за словами.
— Ну разумеется. Зачем прятаться за словами, когда можно просто наказывать.
— Ты вчера потеряла сознание, — повторил он. — А потом провалилась в сон, не приходя в себя. По-твоему, это нормально?
— Ты вчера сделал мне больно, Эрик. По-твоему, это нормально?
— У тебя сейчас что-нибудь болит?
Я задохнулась от его спокойного тона. То есть вчера, когда я лишилась чувств, он намазал меня каким-то зельем, и теперь считает, что все в порядке?! Представила себе, как Эрик ко мне прикасался: снова, после того, как...
Мне захотелось запустить в него подушкой.
А лучше двумя.
— Болит, — ехидно заметила я.
Вот теперь на его лице возникло замешательство.
Неужели?
—
Я указала себе на грудь. Точнее, не указала, а ткнула, в ребра над сердцем.
— Знаешь, это не исцеляется зельями. Не все можно поправить зельями, Эрик, и не всегда все сходится на магии, — я обхватила себя руками. — У меня был выбор, уйти или остаться, и я осталась, потому что хотела быть с тобой. Потому что я тебе доверяла. Доверие — разве это не то, о чем ты просил? Скажи, как можно доверять мужчине, который задирает тебе юбку и шлепает, как провинившегося ребенка?! И что ты придумаешь в следующий раз, чтобы это сделать?
Лицо его потемнело.
— Я. Ничего. Не придумывал. Я уже сказал, Шарлотта, это было не наказание, и не игра.
— Тогда что это было? — поинтересовалась я. — Ты просто решил сделать мне больно?
— Мне нужно знать, что в следующий раз ты основательно подумаешь перед тем, как безответственно использовать магию.
— В следующий раз я основательно подумаю перед тем, как использовать ее рядом с тобой! — выдохнула я, до боли сжимая кулаки. — Потому что могу случайно что-то напутать, что-то забыть, а после вместо совета и подсказки получу порку от мужчины, которого люблю!
После этих слов в комнате повисла тишина. Сейчас я готова была сама себя выпороть за то, что вообще это сказала. За то, что сказала это ему после всего, что было. За то (сейчас я отчетливо это понимала), что это действительно так. Что даже то, что он сделал, не может этого отменить.
Осознание ударило сильнее, чем все предыдущее вместе взятое. Я упала на подушки, рванула на себя покрывало, заворачиваясь в него с головой и пытаясь избавиться от слов, звучащих в сознании.
«От мужчины, которого люблю».
Но если от слов можно избавиться — усилием воли заставить себя думать о чем-то другом, то от чувств вряд ли.
— Шарлотта, — его рука легла поверх одеяла, но я дернулась.
— Уйди, — попросила. — Просто уходи. Не трогай меня.
— Даже не подумаю, — покрывало поползло вниз, я вцепилась в него с удвоенной силой, но тщетно. Эрик сдернул его с меня, оставляя обнаженной во всех смыслах.
Обнаженной, потому что я сейчас сказала то, что не должна была говорить.
Не должна, не должна, не должна!
И чувствовать не должна тоже.
Я должна его ненавидеть после такого, но я не могла. Не могла, хотя внутри все сжималось от боли, стоило вспомнить, как меня перекинули через колено и все последующее унижение. А вот себя за такое я ненавидеть могла, и сейчас отчаянно ненавидела. За свою слабость. За то, что готова просто расплакаться у него на глазах. За то, что когда его ладонь легла мне между лопаток, я отозвалась на это прикосновение всем своим существом.
Отчаянно.
— Эрик, если ты сейчас не оставишь меня в покое, я уйду, — подняла на него глаза. — Если ты сейчас не выйдешь из этой комнаты, я уйду даже несмотря на то, что сказала раньше. Пойми, ты очень сильно меня обидел. Ты действительно сделал мне больно, но не рукой, а своим поступком.