Человечье мясо
Шрифт:
– Караул!
– кричали они.
– Дави его промеж ног! Дюжее!
– Да здравствует наша могучая Советская армия!
– Сапоги упор, сапоги! Прямо, как есть, с живого ходу!
– Режут!!
– Дсржи-и-и!
– прокричали сзади меня. Я вздрогнул и бросился вперед.
По дыханию, топоту и силе порыва, опытом познавший многие тезисы бытия, я понял, что за мной гонится цех банщиков, стая милиционеров, Президиум Союза советских писателей и представители обществ содействия.
– Не уйдет, - сдавленно продышал банщик, нажимая.
– Куда ему!
– прохрипел автор популярных в народе симфоний.
Я
– Марианна, - хрипло шептал я, - я погибаю. Что будет с тобой?! Кто спасет тебя, любимая?!
Щелкнули зубы за моей спиной, когти рванули мое плечо, и я, взвыв, метнулся в сторону и упал. С визгом затормозило автомобильное колесо у моей шеи. И кто-то, схватив меня за ноги, вытащил из-под автомобиля. Я сидел на мостовой и, лязгая зубами, озирался.
– Зарезал! Зарезал!
– заорал чей-то пропитой голос.
– Ну как? Ничего?
– спросил, нагнувшись ко мне, молодой человек из добровольного общества содействия.
– Не зашибло?
– Ничего, в мякоть попал, - ответила, сочувственно посматривая на меня, красивая молодая женщина.
– Вы дальше бегите!
– скомандовал кто-то, - а мы тут сами справимся.
Он нагнулся ко мне и спросил:
– В каком направлении он скрылся? Вы только укажите, а сами не тревожьтесь. Мы вас сейчас устроим, товарищ Ермилов.
– Что?
– спросил я и поднял глаза.
– Я говорю, укажите нам, куда он скрылся.
– Кто?
– спросил я.
– Ну, этот, как его...
Сзади раздались голоса хорошо мне знакомых членов Президиума Союза советских писателей: "...Аркадий Белинков, космополит и выпендреш формалистов!"
– Хорошо, - сказал я и протянул руку в ту сторону, куда прошлепало розово-бурое мясо с толстыми ляжками, принадлежавшее Владимиру Владимировичу Ермилову, экс-редактору "Литературной газеты" и лауреату.
Взревев, цех банщиков, стая милиционеров, Президиум Союза советских писателей и представители обществ содействия ринулись вперед. А я, ставший Владимиром Владимировичем, экс-редактором и лауреатом только потому, что хитро оказался не впереди, как полагается убегающему, а позади, был сдан под присмотр, за моим едва не раздавленным колесом здоровьем, случайно оказавшейся в погоне молодой женщине, покрасневшей от удовольствия быть полезной русской литературе в лице ее замечательного представителя В. В. Ермилова.
Глава XI
В это мгновение вдали раздался дремучий рев, и молодая женщина, обернувшись к своему мужу, низким, звучным голосом с тихой радостью сказала:
– Пойман. Все кончено.
– Бежим. Дорога каждая минута!
– вскочив с мостовой, воскликнул я,
Молодая женщина улыбнулась и посмотрела на меня светящимися глазами.
– Сюда, - сказала она и, отворив дверь, пропустила меня вперед.
Глава XII
– Вона!
– взвыл вырвавшийся вперед банщик, заметивший топающее посередь проспекта голое мясо. Увидев, что их усилия не пропали даром, цех банщиков, стая милиционеров, Президиум Союза советских писателей и представители добровольных обществ нажали еще крепче и, рванув что есть силы, навалились на бегущего.
– Кар!
– пискнул он, сшибленный ударом по башке, и, оказавшись на мостовой, громко добавил: - ул!!
– Попался, голубчик!
– визжала толпа, притопывая танец победы. Попался! Ха-ха-ха! Стервятина!!
– И здоров бегать,
– А жирный-то, жирный! Глянь-ка, цицки-то висят, як у бабе!
– Это не я!!
– обомлев, заорал Владимир Владимирович.
– Это он!! Я всегда правильно делал! Спросите у Ковальчик!
– Нет, брат, шалишь, теперь, брат, не то, - подвывая от счастья победы, тихонько сказал один доброволец и, изловчившись, как двинул Владимира Владимировича сапогом в пах.
Владимир Владимирович, обхватив руками живот, взвыл и снова сел на мостовую.
– Не то?
– переспросил он, - как не то? Уже не надо? Пожалуйста. Я не буду, если не надо. Будем издавать его книгу. Я еще вчера говорил. Спросите у Ковальчик. Товарищ Ковальчик, я говорил? Я же говорю, что я говорил. Раз партия, правительство и лично товарищ Сталин говорят, что не надо...
– Чего скулишь, сука!
– проскрежетал урка из Президиума Союза советских писателей и саданул Владимира Владимировича по хребту фонарным кронштейном.
– Ох, - взвизгнул Владимир Владимирович и, не помня себя, вцепился зубами в брюхо урки из Президиума Союза советских писателей.
Урка заревел благим матом и навалился на Владимира Владимировича. На них посыпались банщики, милиционеры, члены Президиума и добровольцы.
Над кровавым месивом человечьего мяса завихрился дымок и начали пробиваться узкие язычки голубоватого пламени.
Отрывая вцепившуюся в его живот челюсть, член Президиума Союза советских писателей вдруг замер, нащупав рукой до галлюцинации близко знакомые ему зубы.
У него остановилось дыхание. Он рванул вгрызавшуюся в его внутренности голову и закричал длинно и тонко.
В зубах у головы болтался лоскут мяса и на обрывке штанины - пуговица.
– Ермилов!..
– прошептал он.
Ермилов близоруко сощурился, и вдруг его нижняя челюсть отвалилась и кровавый лоскут мяса и пуговица на обрывке штанов упали на мокрые камни.
– Стойте!
– тонко заорал член Президиума Союза советских писателей. Стойте! Братцы, да ведь мы же фраернулись! Честное слово, фраернулись! Да ведь это ж не тот!
На них был плотный слой банщиков, выше слой добровольцев, над добровольцами слой милиционеров, и на всех слоях, вещая принципы содружества, прыгали, топали, орудовали ломами и протыкали все месиво длинными железками члены Президиума Союза советских писателей.
Загнав ногу, обутую в охотничий сапог, в хайло рычащего над ним банщика, член Президиума, изловчившись, подмял банщика под себя и в освободившееся в пласту место влез сам и воткнул заднюю часть Владимира Владимировича. Что им руководило, этим человеком, дважды познавшим зубы Владимира Владимировича? Только социалистическое отношение к действительности, помогшее ему уяснить, что Владимир Владимирович хоть и враг, но свой, а вот Белинков - это дело совсем иное. Ободренный Владимир Владимирович, висевший на собственной заднице, понявши, что теперь дело не в нем, быстро работая сильными челюстями, вооруженными легкими, но острыми и крепкими зубами со специально надетыми на них коронками из нержавеющей стали, зажатый в щели верхнего пласта, вывернулся и перегрыз пополам висевшего над ним дворника. Верхняя половина дворника с открывающимся и закрывающимся ртом свалилась вниз, и Владимир Владимирович, бросив опознавшего его члена, протискался на толщину целого пласта.