Человечность
Шрифт:
На другой день подполковник сообщил:
— Фролов осужден за попытку перейти вместе со своими подчиненными на сторону врага в августе прошлого года за Доном. Материал на него подан очевидцем — полковником Чумичевым, начальником политотдела дивизии. Ваш отчет о выходе десантников из окружения разыскивается. Надлежащие меры по немедленному восстановлению репутации старшего лейтенанта Фролова приняты. Обстоятельства дела нами выясняются, ну а Фролова я… прихватил с собой.
Ночь Фролов провел в землянке у Храпова. Уснули они поздно. Фролов рассказал, как тогда, в августе,
— Так, значит, это ты прикрывал переправу с фланга? Вот оно что…
— Товарищ генерал, нельзя ему занимать высокий пост!
— Нельзя, дорогой мой, да как еще нельзя. Ему вообще ничего нельзя доверить, кроме… лопаты, а он еще в гору пойдет… Но что мы ему скажем — что он трус и негодяй? Знаешь, как это воспримут? «Мы, — скажут, — с фашизмом воюем, а вам делать нечего, что склоки заводите? Ну ошибся человек — поправили, с кем не бывает! Не по злому умыслу действовал, а из преданности народу и партии. Поважнее дела есть…»
— Можно свидетелей найти…
— Можно. Если начистоту, я уже кое-кем интересовался. Босых, например. Свидетель первостатейный, в Сталинграде полком командовал. Положим, найдем его, еще двух-трех человек сыщем. Для этого надо время, силы и люди. Можем ли мы сами позволить себе это?
Храпов говорил, а на сердце у него было тяжело. Он не был убежден, что есть дела поважнее, чем судьба человека, а между тем за словами о всеобщем благе это главное-то упустили…
И он рассказал, как незадолго до войны его самого по нелепому и оскорбительному доносу обвинили в измене родине и бросили за колючую проволоку…
— Как видишь, и в таких случаях надо жить и делать свое дело. Не в одном Чумичеве суть, тут причин много, узел ой какой тугой. Одно несомненно: должность у нас прикрывает человека, безразлична к его существу. Трус и негодяй может быть начальником политотдела дивизии и получать за свою трусость… боевые ордена. Разумеется, со своей стороны я сделаю, что могу, но свалить Чумичева еще не значит победить…
Храпов сдержал свое слово, добился того, что Чумичева сняли с занимаемого им поста. Но Чумичев яростно опротестовал решение политотдела армии, и дело кончилось тем, что Центральное Управление назначило Чумичева… редактором армейской газеты.
Благодаря вмешательству генерала Храпова честь Фролова была полностью восстановлена. Ему возвратили воинское звание, боевые ордена и предоставили десятидневный отпуск на родину.
…Москва встретила Фролова знакомой уличной суетой: звенели трамваи, спешили по своим делам пешеходы, тянулись вереницы автомашин, работало метро, пестрели театральные афиши, у института толпились абитуриенты.
В трамвае пожилая дама везла в сумке кошку, девушки увлеченно обсуждали какую-то пьесу, парень лет девятнадцати читал книгу, два подполковника, похожие друг на друга, как их пухлые рыжие портфели, изредка обменивались ничего не значащими фразами.
Остановка. Малая Молчановка. А вот и старый двухэтажный дом. Здесь
Во дворе мальчишки гоняли тряпочный мяч — только Нинин братишка не играл. Он отчужденно сидел на лавочке. Узнав Фролова, спросил:
— А ты зачем приехал, дядь Саш?
— Отпуск дали — на десять дней. Нина дома?
Мальчик не ответил. Остальные мальчишки прекратили игру, окружили Фролова.
— Луневым сегодня похоронку принесли: Нинку убило, она зенитчицей была.
Фролов опустился на скамью, закурил. И никуда он не уехал от войны. Она настигла его здесь.
Во двор выходили взрослые. Он увидел отца и мать.
14
ДОРОГИ УПИРАЛИСЬ В РЕКИ
Форсирование рек. Река — не противотанковый ров, ее не обойти и не засыпать. Ее надо преодолеть, как преодолевают полоску земли перед вражескими окопами. Хорошо, если удастся с хода, незаметно переплыть на ту сторону и закрепиться там, но так бывает редко, если повезет. Гораздо чаще пехотные роты попадают под кинжальный огонь, а на воде не рассыпаться в цепь, не укрыться за бугорком земли, и ранение равнозначно гибели.
На переправе у пехотинцев не бывает никакого выбора: они обязаны кратчайшим путем достичь правого берега, пройти вперед, насколько можно пройти, и врыться в землю. Отсеченные рекой от своих, они должны выстоять до следующей ночи, когда к правому берегу потянется новая ниточка плотов. Но теперь водная дорога становится совсем ненадежной. Все, что есть у врага стреляющего, обрушивает на пехоту град пуль, мин и снарядов, и наступает момент, когда на левом берегу уже никто с определенностью не может сказать, есть ли за рекой кто-нибудь, жив ли.
Этот клочок земли находится в центре внимания штабов. События, развивающиеся на нем, полны особого значения и достигают исключительной остроты. Немцы стремятся стереть плацдарм с правого берега, пресечь все артерии, питающие его из-за реки, а левый берег стремится опоясать плацдарм стеной заградительного огня, поддержать и укрепить силы пехотинцев, протянуть к ним мост, потому что плацдарм — это опорный пункт для прыжка на запад, для освобождения новых километров родной земли.
Бой за плацдарм напоминает непрекращающийся пожар на одном и том же месте. Из всех возможных боев сражение за плацдарм — самое кровопролитное. Часы и дни, проведенные солдатом на плацдарме, относятся к наиболее суровым испытаниям на войне.
Ночью расчет сержанта Пылаева окапывался на высоком берегу Десны. На той стороне беспокойно вспыхивали ракеты, выхватывая из темноты чернильную гладь воды. Воздух был насыщен испарениями земли и смолистыми запахами леса.
Подходили и останавливались пехотинцы.
— Гришка тут? — по голосу Крылов узнал Мисюру.
— А, пехота! — отозвался Гришкин.
— Закурить нет?
— Я те покурю! — свирепо пригрозил Петряев. Его большая темная фигура выделялась среди других фигур, застывших в ожидании приказа.