Человек рождается дважды. Книга 2
Шрифт:
— Как выкопал? Привёз по просьбе директора совхоза. А что такое?
Дымнов задумчиво поглаживал подбородок. Краснов склонился над столом и что-то рисовал. Татьяна глядела в окно. Только Фёдоров смотрел пытливо.
— Что-нибудь случилось? — снова спросил Юра.
— Беспечный вы человек, Колосов. — Фёдоров щёлкнул крышкой портсигара, вынул папиросу и постучал мундштуком по столу. — Везёшь в управление чёрт знает кого. Представляешь как партработника, а он беглец.
Колосов вспылил:
— Представлял,
— Чего ты горячишься? Тебя не обвиняют, а прошляпили мы все, — оборвал Его Краснов. — Сегодня на Утинке арестован Урмузов. Пока установлено, что он заключённый, беглец. Сейчас идёт допрос, — он показал на Татьяну. — Спроси, она всё знает.
Фёдоров взял трубку и попросил соединить Его с Зориным.
— Зорин? Кто это? — встрепенулась Татьяна.
— Новый помощник. На днях прислали. Говорят, опытный и цепкий товарищ. А ты что, Его знаешь?
Татьяна пожала плечами.
— Ехали вместе. Товарищ он цепкий, что и говорить.
— Ну, рассказывай, — подошёл к ней Юра и сел рядом.
— Да ничего особенного. Встреча Урмузова с Левченко показалась мне подозрительной. А тут как раз приезжал инструктор политчасти Инвеев. Фамилия Урмузова вызвала у него удивление.
На Утинке он пригласил Его на партсобрание и проверил билет, а ночью запросил Магадан. Вмешались органы — и всё.
Пронзительно затрещал междугородный. Дымнов взял трубку. Кто-то говорил долго, а он только качал головой и вставлял то удивлённое «о-оо?», то нетерпеливое «ну, ну?». С речки доносились выстрелы. Начиналась вечерняя зорька.
Мимо окон проходил охотник, увешанный дичью. Он умышленно шёл медленно, останавливался и поправлял на плечах связанные букетиком красные лапки гусей. Юра заёрзал на стуле и отвернулся.
Но вот Дымнов положил трубку и ладонями разгладил морщинки на лбу.
— Ну что?
— Всё подтвердилось, да он и ие отрицает. Преступник опасный. Фамилия по последнему делу Улусов. Бежал прошлым летом. Хотел пробраться в низовья Колымы и устроиться на один из арктических пароходов, да захватила осень. Имел фиктивные документы на все случаи. Использовал оторванность и беспечность руководителей совхоза. Подсунул письмо с прикомандированием до весны и проработал всю зиму. Есть предположения, что тут замешан Ещё кое-кто…
— Замешан, как видно, я, — вскочил Колосов. — Я же отвёз Ему какие-то посылки с патронами и пакет от Фомина. А кто знает, что было внутри…
— От Фомина? — поднял на него глаза Фёдоров.
— Ну да. И, как я понял, — по просьбе женщины.
— Женщина уже в Магадане. Это Левченко, — подсказала Татьяна.
— Вы намерены со мной разбираться? — повернулся Юра к Фёдорову.
— Сейчас нет. Потребуется, не беспокойся, пригласим, — резко ответил Фёдоров и спросил Дымнова — Что же
Колосов поднялся.
— Я вам больше не нужен?
— Да, можешь уходить…
На берегу у мостика виднелась фигура женщины в жакете и белом шерстяном платке. Когда Юра сбежал на берег, женщина пошла навстречу. Это была Валя.
— Валя? Почему ты здесь? Опять заболела или что-нибудь произошло? — спросил Юра, чувствуя, как во рту сразу пересохло.
— Нет, Я жду тебя, ты мне нужен. Очень нужен, — повторила она. Голос у неё был глухой.
— Я слушаю тебя.
Валя поправила платок и взяла Его под руку.
— Пройдёмся по трассе. Там можно будет свободно поговорить.
Они молча прошли мостик. Внизу металась вода и, разбиваясь о растяжки, обсыпала их мелкими брызгами. Крупные капли стучали по деревянному настилу.
В кустарниках блестели пятна озёр и луж. Бродили охотники. То мелькнёт шапка среди чахлых берёзок, то покажется широкая спина в брезентовой куртке, а то проплывут над вершинками тальника воронёные стволы ружья.
Молчание было томительным. Оба прятали глаза и смотрели по сторонам.
Юра старался шагать в ногу. У него было какое-то странное состояние. Валя рядом. Он ощущал Её руку и в то же время находился от неё как никогда далеко.
За канавой, под кустиком, мелькнули серые крылья. Юра бросился туда. Взлетевший Ястребок уселся на пень и принялся сердито чистить клюв. Чирок замахал крыльями и, ковыляя, побежал к воде.
— Пусть! — махнул Юра рукой и, выбежав на насыпь, снова молча пошёл рядом. Валя задумчиво смотрела под ноги.
Юра заметил, что у неё дрожат губы.
— Валя, да что с тобой? — схватил он Её за руку и заглянул в глаза. — Да говори же, зачем ты хотела меня видеть?
— Не хочу, чтобы ты смотрел мне в лицо. Не знаю, как и начинать. Ты не осудишь меня, Если я буду с тобой совершенно откровенна?
— Зачем это предисловие? Можешь доверять мне, я слишком хорошо к тебе отношусь. Даже больше… — Но она не дала договорить и, как тогда у Магаданки, обняла Его. Сколько промчалось минут? Разве в двадцать три года считают? Хмель кружил голову, слова доносились смутно.
— …Славный, милый, родной… Нет ничего, ничего на свете кроме тебя… Ни Корзин, ни…
— Корзин? — Юра вздрогнул и отстранился.
— Да ведь всё это подло, бесчестно. Какое мы… Верней, я имею право? — заговорил Юра. — Я никогда не брал чужого. Ты понимаешь меня? Спасибо тебе за всё, но обманывать я не могу. Так можно возненавидеть и себя и тебя.
— Я останусь у тебя, — проговорила она тихо.
— А потом я пойду к Корзину и скажу: «Ты меня, брат, извини. Я увёл твою жену. Она мне давно нравится». Вроде как цыган лошадь. Нет! Я хочу иметь право не стыдясь смотреть в глаза кому угодно.