Человек рождается дважды. Книга 2
Шрифт:
— Вы со всеми вашими просительницами так нежны? — Язвительно улыбнулась она.
Урмузов не ответил, повернулся к Николаеву и протянул руку.
— Будь любезен, Коля. Дай, пожалуйста, щётку. Опять где-то вывозился. — Он поднялся и вышел на кухню.
Колосов притащил тарелки с омлетом и ветчиной.
— Учти, Татьяна, заготовлено и на тебя.
— А мне как раз кстати. Так устала. — И, наклонившись к нему, тихо спросила — Ты Урмузова знаешь?
— Откуда? В общем-то тип. Да чёрт с ним.
Вошёл
— Тебе налить, Таня?
— Если Есть красненькое. Это не могу.
— Пожалуйста, — улыбнулся Юра и, запустив за диван руку, вытянул кагор. — Специально для тебя. Сегодня праздник. Как-никак приехал большой друг, — И он стал разливать по стопкам.
— Мне не нужно, не употребляю, — отодвинул стопку Урмузов и налил себе стакан воды. — Как ни встреча, обязательно выпивка. Не находит ли секретарь комитета, что с этими пережитками следует бороться?
Татьяна засмеялась:
— Если всё в меру, так что здесь плохого? А пережитков у нас хватает и более серьёзных…
Урмузов не ответил. Молча поел и лёг на диван, взяв с полки том Ленина.
Навигация открылась раньше обычного. Стали прибывать уголовники. Краснов разрешил подобрать для мастерских квалифицированных специалистов. Юра побежал в лагпункт.
От проходной до конторы на чемоданах, баулах и просто узлах сидели заключённые, дожидаясь своей очереди. В коридоре и в кабинете толпились люди. Фомин за столом просматривал личные дела, знакомясь с прибывшими. Тут же комплектовались бригады.
Колосов сел за приставной столик.
Вперёд выступил бородатый мужичишка с жилистой шеей и мутными глазами. Смотрел он безразлично и тупо.
— Ваши установочные? — раскрыл дело Фомин.
— Ась? — старик приложил к уху ладонь. — Хвамилия? Так оно там, как Есть всё прописано.
— Статья?
— Как тебе, энто, сказать, — захлопал он ресницами. — За што нашего брата-хрестьянина? За расхищение, значит: картошка там, колоски. — Он переступил с ноги на ногу, посмотрел на носки порыжевших ботинок и не спеша пояснил: — Оно, энто, голодно в тот год было. Неурожай.
— Значит, под закон от седьмого августа тридцать второго года?
— Выходит, оно так.
— Плотничать умеете? — вмешался Колосов.
— Оно по хрестьянству всё приходилось.
— Пойдёте в механическую базу плотничать, — сказал Юра и забрал у Фомина формуляр.
— Энто как скажут, нам всё одно, — безразлично ответил старик.
Высокий человек с бледным лицом и тяжёлыми веками, сползающими на глаза, подошёл к столу.
— Наше вам, гражданин начальник, — оскалился он, опустив тяжёлую челюсть. — Не узнаёте? Гайдукевич.
— Колюха? Значит, всё же подсунули?
Колюха сделал обиженное лицо.
— Ну зачем так, начальник. Стареем — умнеем. Последнее время всё как по маслу,
Колосов просидел Ещё с полчаса. Проходили все «бывалые». Был смысл подождать нового пополнения. Юра ушёл. По дороге заглянул в мастерские. Когда вышел, уже рассвело. Где-то на сопках прозвучал гогот гусей, и им сразу же откликнулись мелодичным курлыканьем лебеди. Юра остановился. В лужах, на реке и даже в кюветах плескались табунки дичи. По краям насыпи плотными рядами сидели турухтаны и кулики, похожие на придорожные камни.
Но вот шум крыльев и тихое покрикивание птиц стали доноситься всё чаще.
— Ребята! Летят!
Захлопали двери. Охотники бежали к реке.
Юра стоял зачарованный и слышал только звуки полёта, всплески воды, громкие удары своего сердца и хор перекликающихся птичьих голосов.
— Да стреляйте же, чёрт возьми! Гуси! — послышался страстный шёпот за спиной. Юра вздрогнул и оглЯнулся. Мимо, пригнувшись, пробежал парень.
Над самой водой, снижаясь, нёсся большой табун гуменников. Юра побежал за ружьём.
…Колосов торопился. Нужно было Ехать на прииск, но прежде закончить Белоглазову письмо. Он пришёл в контору, распахнул окно и сел.
Ветер принёс прелую сырость земли. Оротукан бушевал. Паводком несло коряги, дровяник и мелкие куски льда. Река задыхалась, как чрезмерно пополневший человек.
Юра вынул из стола тетрадь и продолжил письмо:
«…Теперь несколько слов о нашем комсомольском прииске. Дела идут хорошо, но хочется Ещё лучше. Открываются новые участки, увеличиваются объемы, а людей не хватает.
Нам на механическую базу дали главного инженера — растём. Ещё одну нашу бригаду послали на прибор, и теперь придётся часто бывать в забое.
Эх, Толька, а как мы тут орали от восторга, когда отменили карточки на хлеб. Ведь это уже плоды наших усилий, наша серьёзная победа…»
По трассе промчалась машина. Коричневая пыль поползла в окно. Юра захлопнул створку и снова принЯлся писать.
«Да, ты спрашивал о приборах твоей конструкции. Работают хорошо и на «Таёжнике», и на «Верхнем Оротукане» — в общем, везде, где встречается касситерит.
Зимой у нас пустили свой радиоузел, и газета стала выходить полным форматом. Толька, ты пиши, советуй, знаешь ведь, что нам небезразлично твоё мнение. Ты ведь без малого уже гений… Пиши, как твои дела, настроение…»
Раздался телефонный звонок. Краснов приказывал немедленно Явиться.
Вот чёрт, так и не закончишь, подумал Юра, засовывая тетрадку в стол.
В парткоме, кроме Дымнова и Краснова, были Татьяна и начальник райотдела НКВД Фёдоров.
— Слушай, товарищ Колосов. Где ты выкопал этого моряка, которого привёз с Сеймчана? — встретил Его Дымнов.