Человек рождается дважды. Книга 2
Шрифт:
— Какие?
— Не ведётся приём по личным вопросам.
— Да-да, было такое. Транспортные затруднения. Теперь всё наладится. Что Ещё?
— Всё. Да, впрочем, Ещё: я водитель, а вот дневалю. Не доверяют…
— Зайдёте вечером, поговорим.
Откуда-то вывернулся Лёнчик. Он шмыгнул носом и, пряча глаза, скривился:
— Ездит вас тут, а толку? Перца нет, лавровый лист не дают. Вместо мяса — консервы…
— Да, заменяем, — подтвердил начальник лагпункта.
— А мне никто десять лет не заменяет на восемь, — перебил Его зло Ленчик.
На
— Есть, молодой человек, чудесное качество человека — это личное достоинство. Надо обязательно научиться уважать себя и других…
Обошли все бараки. Проверяли постельное бельё. Заглянули в бытовые мастерские и каптёрку. Начальник Дальстроя был внимателен и требователен. Потом он попросил провести Его в штрафной изолятор и беседовал со штрафниками. И только после обследования лагпункта Колосову удалось затащить Его в мастерские.
— Правильно. Механическую базу следует развивать. Подумайте, что вам Ещё надо, — одобрил он и пошёл к машине.
— А гаражи? — Юра хотел показать и остальное хозяйство.
— Важно знать условия жизни людей, а остальное приложится, — мягко заметил Эдуард Петрович, — Ну что ж, Михаил Степанович, поедем в управление. Надо кое-что обсудить.
Вечером Колосова вызвали в управление. Начальник управления, огромный мужчина, склонился над картой и сосредоточенно водил по ней пальцем. Его длинная бородка касалась бумаги. Рефлектор настольной лампы был направлен на среднее течение Колымы.
Рядом с ним стоял главный инженер Купер-Кони. Высокий человек в зашнурованных до коленей ботинках и в куртке с никелированными заклёпками и многочисленными карманами. Он что-то тихо объяснял.
Дымнов сидел в кресле у окна, рядом с Красновым, и внимательно слушал главного инженера прииска «Нечаянный» Осепьяна.
Осепьян — загорелый, подвижный, с быстрыми, но мягкими движениями — возмущённо размахивал руками, и наступал на Краснова.
— С водозаводными канавами и сплотками надо кончать: кустарщина. Восемнадцатый век… Строим каналы, метро, металлургические гиганты, самолёты и не можем подать воду в забой. Смешно, а пески тащим к воде. Давайте бочки, резать будем, трубы варить начнём. Аппараты Есть, сварщики найдутся. Прошу — бочки. — Он повернулся к Дымнову. — Алексей Иванович, ну чего молчишь? На прииске был? Забой видел? Скажи…
Краснов засмеялся:
— А разве я в забоях не бывал? Не в том дело. Разрешение надо получить. А потом, наверное, так не годится. Какой-то требуется расчёт. Сколько тебе бочек?
— Дашь тысячу, спасибо скажу. Расчёт простой. Одна штука и два с половиной метра трубы. Будет вода, будет и золото.
— А сотня для начала не устроит?
— Давай, дорогой, сто. За каждой бочкой сам побегу. На себе принесу.
— Давай! — Краснов покосился на Дымнова, как бы спрашивая: рискнём на свой страх? Тот кивнул головой.
В это время напомнил о себе Колосов. Он спросил:
— Вы меня
Осепьян сразу же бросился к нему и схватил Его за руку.
— Слушай, дорогой. Получи заказ на трубы. Массовое производство. Конвейер. Тысячи метров. Берёшь? Сам помогать буду.
— Постой, Данила Артёмович. Пока Ещё не до заказов. Сначала Ещё построить кое-что надо. — Краснов поднялся, — Дело у нас к Колосову срочное. Потерпи. А трубы пока, начинай варить сам.
— Зачем сам? Опять кустарщина.
— Подожди ты. Вот, Ей-богу. — Краснов подвёл Юру к карте. — Вот тут, ниже Сеймчана, на ключе Дюрас-Юрага, разведчики обнаружили касситерит. Эдуард Петрович придаёт олову исключительно важное значение. В нём нуждается отечественное машиностроение и многое другое. Надо успеть доставить туда оборудование и груз. Летом не пробраться.
— Тракторами поздно. Пока перебросим их до Среднекана, сформируем колонну — хлынет вода.
— Надо успеть. Как крайняя мера их можно оставить в Сеймчане. Пойми, грузы должны быть доставлены любыми средствами.
К ним подошёл Дымнов.
— Решается судьба первого колымского оловянного месторождения. Ответственность за Его разведку политчасть возложила на партийную организацию Юга, — сказал он тихо.
–
— Понимаю, но с тракторами не получится, опоздали. Попробуем пустить колонну машин. Как-нибудь доберёмся.
— А дорога?
— Была же тракторная колея. Ночами прихватывают заморозки, доедем. Готовьте груз, машины будут через сутки. Поеду сам. Разрешите?
— Хорошо. Желаем удачи.
— Будет плохо, дотащим на себе, — засмеялся Колосов и стал прощаться.
— Да, вот Ещё что. Эдуард Петрович занимался Прохоровым и Ивановым и приказал машину Прохорова перевести на лесовывозки и посадить к нему сменщиком Копчёного. Это он хорошо придумал. Обоюдная ответственность, может что-нибудь выйти…
— Колосов, не спишь?
Юра вскочил и зажёг свет. В дверях Его комнаты стоял Фомин со свёртком и смущённо улыбался.
— Вот, чёрт, проспал. Да ты проходи. — Колосов придвинул Ему стул и, одеваясь, посмотрел в окно. В посёлке Ещё горел свет. По дороге в посёлок тянулись чёрные точки людей. Значит, полночь и хорошо подморозило.
— Ты Едешь скоро? — Фомин уже прошёл в комнату и сел, положив на стол свёртки.
— Еду, а что такое?
— Да вот тут пакет и посылочка. Прошу передать товарищу Урмузову. Это заместитель директора по политчасти Сеймчанского совхоза.
— А что там? Не попорчу в дороге? — покосился на свёртки Юра, натягивая сапоги. — Вода, весна, всё может приключиться.
— Я, собственно, выполняю просьбу одной дамы. Одного товарища. Ничего там серьёзного нет. Тут письма. А здесь охотничьи патроны фабричной упаковки и, кажется, свинец для дроби. — Он подвинул узелок и встал.
Колосов позавидовал.
— Это, брат, дефицит. Шутка сказать, заводские патроны! Скоро перелёт. Я ведь тоже немного грешу.
— Если не затруднит, буду обязан.