Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь
Шрифт:
– Я хочу попробовать встать, - сказала Ал, опуская ноги вниз.
– Нет. Тебе лучше отдохнуть, - строго произнес Брюс.
– Ал, я определено не хочу, чтобы ты испытывала себя на прочность. Ты нужна нам целая…
– А не целая уже не нужна, - съязвила она, морщась.
– Ты нужна нам любая. Но будет лучше, если ты не станешь вредить себе больше, чем уже есть.
Вдруг, он обнял её, прижал голову к своему плечу, осторожно обхватил ладонями плечи. Алисе показалось это странным – Брюс никогда не обнимал её первым, он вообще был против любых посягательств на личное пространство, только для неё делал исключения. И сейчас – сам! Мысли, описывающие различные версии такой разительной перемены,
– Я по тебе скучал, - сказал мужчина. Ал едва смогла поднять руки и обнять его в ответ. – Но это не значит, что я не злюсь. Ты едва не убила себя. Опять. И что ты пыталась этим доказать?
Девушка молчала, предпочитая прятаться от ответов в воротнике мягкой рубашки Брюса и его запахе.
– Помнишь, что ты сказала мне на рождественской вечеринке? – предпринял еще одну попытку мужчина.
– Что ты единственный врач, которому я доверяю? – пробубнила Ал.
– Я, может, и не понимаю в психиатрии, поэтому прощаю тебе Мэри Маккини, - на этих словах девушка дернулась, но не решилась отпустить доктора. – Но с пропажей чувствительности я бы тебе помог.
Они проводят еще несколько тестов, выясняя, что нервная система работает нормально и передает информацию о вкусах, запахах и прикосновениях без сбоев. Брюс заставляет девушку мыслить громоздкими конструкциями, будто целостность словарного запаса подскажет, насколько поврежден мозг. Он говорит кодовую фразу для Беймакса, и надувной робот послушно уходит в свой чемодан.
– Брюс! – окликает девушка, когда доктор собирается уходить. – Я люблю тебя.
– Я знаю, - мягко улыбается мужчина. – Я тоже тебя люблю. Спасибо, что защищаешь меня.
Шутер поднимает руки, распутывает бинты. Под слоями почти чистые запястья, только чуть виднеются прежние татуировки, если очень присмотреться. Старые шрамы едва видны, как и тонкие разрезы, через которые вытаскивали чипы. Тот, кто готовил её к превращению, разорвал связь с Шальной. Винтовка стоит в оружейной Бартона, и Алиса старается не думать об отчаянии лучника, когда он понял, что её оружие теперь простой кусок металлолома.
Какой-то промежуток времени Алиса честно пытается спать. Она проваливается на короткие секунды в темноту, но тут же суматошно открывает глаза. На той стороне мутные кровавые видения. Она устроила расправу в “гнезде”, и остановить её смогли только, когда сломали ноги и почти поджарили током. Она теперь угроза для своей семьи. Она вновь часовая бомба со свободным отсчетом.
Нет, думает Ал, нужно выбираться из этого бардака мыслей и угрызений совести. Ей нужно знать. Девушка решительно опускает ноги вниз.
Первый шаг, конечно, дается с трудом. Колени больно бьются об пол, но в руках достаточно сил, чтобы потянуться, Второй, третий… Она доходит до неприметной двери, не той, что привела Брюса. Кажется, это жилая комната переделана под палату. Значит, за этой дверью ванная комната. Алиса держится за раковину и смотрит на себя в зеркало. Некоторые люди специально продают себя для лайков в соц.сетях и повышенного внимания. То, что смотрит на Шутер, отражаясь от тонкого слоя серебра, занимало бы верхние строчки в рейтинге фриков три или четыре месяца минимум. Она еще раз убеждается, что зомби-апокалипсис имеет место быть в каком-либо ближнем будущем.
Ванна быстро наполняется холодной водой. Алиса погружается в нее с головой, позволяя боли от едва заживших следов вскрытия и потрошения раствориться в немоте, которую дарит холод. Она не ставит для себя цель утонуть, ей нужен чистый разум, здравые размышления и стимул идти. Странно ощущать своё тело в невесомости воды, но так значительно легче, не так страшно себя касаться. Пальцы скользят по бедрам, к внутренней стороне, по шершавым пластинам чешуи, будто по осколкам. Наконец, нежная кожа, пальцы погружаются
Как ни странно, но одежда для нее тоже находится на полочке рядом с полотенцами. Шорты, доходящие до колен, и широкая серая футболка. Неизвестно, как они сюда попали, но она не узнает запах, хотя, может это и кондиционер для белья, заменивший собой естественный запах.
В коридоре темно, есть только точечное освещение, чтобы не заблудиться. Ал держится за стену и тихо ползет вперед по жилом сектору. Она даже не знает, кого ищет, к кому больше хочет попасть, она даже не уверена, что все будут рады ее видеть, как прежде. Она толкает первую дверь, за которой теплее всего. Тепло всегда означает людей. Не скрипят петли, не щелкает замок, не трещит под ногами пол. Она призраком, дурным сном, просачивается внутрь.
Широкая кровать. Двое мирно спят. За неплотно закрытым окном темнота ночи и далекий шорох волн. Широкая спина Стива закрывает от входа Наташу, чья тонкая рука обнимает его за талию. Ее волосы размещались по подушке, лежат непокорным завитками. И вроде все в порядке, только смущает запах. Пахнет чем-то сладковатым, пробиваются ароматы лаванды, крема для крепкого сна, мыла… И густой запах молока. Алиса осматривается и видит лишнее в их комнате - детскую кроватку. Высокие перильца закрыты светлой шторкой с замысловатым узором, над кроваткой мобиль с подвесками. Потом она видит игрушки, пеленальный столик, крошечную одежду в ящиках. Ребенок? Откуда здесь ребенок, если единственный ребенок Стива и Нат - она, Алиса Шутер. Девушка мгновенно теряется, она отказывается понимать происходящее, подходит к кроватке, сжимает в пальцах ткань шторки. Внутри лежит, раскинув ручки со сжатыми в кулачки пальчиками, младенец в комбинезончике спокойного синего цвета с вышитым зайчиком на груди. Это настоящий маленький ребенок, не кукла. Малыш, чистый, не запятнанный смертью и грехом, у которого есть выбор… Горло сдавливает спазмом, не вздохнуть, только разрывает мыслью, что есть нормальный ребенок, свой до последней капельки крови, не названный, не навязанный. Нужный.
Сильная рука хватает за плечо. Резкий рывок назад. Бесценный воздух выбивает сильным ударом спиной об пол. От удара кулаком по скуле она даже не пытается увернуться. Ал принимает его с каким-то равнодушием и смирением. Странно только, что Роджерс не проломил ей голову с одного удара.
Вспыхнувшая лампа прямо над головой ослепляет, реакция у Стива, как всегда, на высоте. Второй, фатальный удар, он отводит в сторону, кулак опускается в миллиметре от виска Ал, только чуть соприкасается кожа. Она всматривается в глаза цвета грозового неба, замечает темные круги от недосыпа. Раздается кряхтение младенца и его надрывный истерический плач. Наташа срывается с кровати и бежит к нему. Не к ней, прижатой Роджерсом к полу.
– Прости, - Стив приходит в себя первым.
– Прости, прости, - искренне извиняется он, оглядываясь на успокаивающую малыша женщину. Он поднимает Алису на ноги, беспокойно трогает опухающую скулу.
– Прости, прости меня, Ал! Все хорошо? Я не… Алиса, прости, я… - он шепчет извинения, все еще потрясенный, взволнованный.
И, как с горечью понимает Шутер, он держит ее на расстоянии вытянутых рук, даже не пытаясь обнять. Девушка хочет сказать, что все хорошо, уйти скорее, но дверь вновь открывается, в комнате становится больше незнакомых людей, младенец кричит всё истошнее, и после тишины палаты и тихого спокойного голоса Брюса все эти звуки кажутся горным камнепадом и ревом реактивного двигателя одновременно. Они дестабилизируют, разрушают. Алиса оборачивается и смотрит на тех, кто здесь вместо неё.