Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь
Шрифт:
Алиса смотрит на себя в зеркало и поражается. Как она превратилась из той, прежней, равнодушной и сильной в такую размазню, которая готова убить себя из-за нелепой шутки, из-за того, что Клинту взбрело в голову так жестоко над ней пошутить.
Когда-то любовь сделала из неё зверя. Теперь любовь превратила её в ничто. Любовь спасла её, но теперь медленно убивает.
И хочется подумать о том, что действительно сходит с ума, но за дверью Клинт, и нужно его успокоить. Поэтому она заклеивает рану и выходит, встаёт рядом, опять близко-близко, шепча о том, что пошутила, что шутка не вышла, перестаралась, прости.
Прости, я люблю тебя, я не буду давить.
Да, ты единственный в моей жизни, но я не должна тебя держать.
Только не так, только не этим.
==========
Одна из карт Таро называется “Десятка мечей”. На ней изображен человек, что лежит ничком на берегу реки; в его спину воткнуто десять мечей, напоминающих могильные кресты. Небо черное, но за рекой уже светает: приближается новый день. Эта карта означает неизбежный конец. Эта карта символизирует отчаяние, ситуацию, когда все идет хуже некуда, а просветление, кажется, никогда не наступит. Однако смысл карты скорее оптимистичен: это ведь десятая, последняя карта ряда мечей, после нее начинается новая масть, новый период жизни. Сейчас уже бесполезно расстраиваться: в прошлом все равно ничего не исправишь. Конечно, маги и гадалки толкуют по-разному, говорят, что это не физическая и не насильственная смерть. Но карта все равно означает конец.
Электронные часы, что висят на кухне, перемигиваются цифрами. Они бесшумные, как и положено, но иногда кажется, что цифры на них меняются с характерным звуком. Или это в голове набатом бьет тревога, раз в секунду, подстраиваясь и скрываясь, как хищник, идущий за добычей. Алиса не знает, как описать это состояние, что овладело ею сейчас. Но она знает, на что это похоже. Время после полудня, огромный живой Нью-Йорк под ногами, небо с перистыми облаками и едва ощущаемая короткая вибрация от микропроцессора на запястье. И сейчас, как и тогда, она ощущала себя картой “Десяти мечей”. Начало той истории. Конец, тот самый.
Наташа подкрадывается тихо, со спины. Нет, она не специально, просто у неё такая привычка, въевшаяся в подкорку – её шаги мягкие и легкие, осторожные, как… Да, как у хищника, идущего за добычей. Теплые ладони ложатся на плечи, Ал незаметно вздрагивает, но расслабляется. Это Наташа, Наташа рядом, когда Наташа рядом, то можно успокоиться. С Наташей-из-настоящего не так спокойно, как с Наташей-из-будущего, но можно привыкнуть. Наташа-из-будущего любила. Наташа-из-настоящего привыкает любить. Она знает, что Романофф за ней присматривает, но постоянно мучает её не она. Наташа старается, нельзя винить её в том, что она тоже испугалась, когда Халк вытащил тряпичную куклу из того пожара.
– Ты плохо выглядишь, - говорит Ал, когда женщина садится рядом. – Ты спишь вообще?
– Да, конечно, - она зевает, прикрыв рот ладошкой, и сонно щурится. Алиса делает вид, что поверила, и достает из холодильника большую миску с фруктовым салатом.
В последнее время Наташа стала слишком уставать, и не понимала в чем дело. Возможно, так действовала жара, нагоняя сонливость. Или череда спокойных дней, расслаблявшая все тело. Или такая слабость последствия недавнего отравления, которое и сейчас напоминает о себе тошнотой по утрам. Она не понимает, но по ночам засыпает, едва голова касается подушки, а горячий, чуть влажный после душа, Стив обнимает её со спины. И спит до звонка будильника, когда Роджерс поднимается на пробежку. И спала бы ещё дольше, если бы была одна. Эта мысль будит её лучше, чем, если бы на неё выплеснули ведро студеной воды. Вместе со Стивом она спит уже полгода, иногда просто спит, но чаще перед сном они занимаются кое-чем, что заставляет её благодарить Старка за отличную звукоизоляцию, а Алису за дополнительную проверку на прослушку. Нет, уж пусть лучше она будет постоянно в состоянии сонной мухи, чем опять вернется в холодную и слишком большую постель. У каждого свои демоны, но, как выяснилось, вместе они прекрасно дружат, оставляя своих людей в покое.
Наташа зевнула ещё раз и внимательно посмотрела на соседку, сосредоточенно ковыряющуюся вилкой в салате. У них двоих, единственных девушек в Башне (Пеппер не часто с ними завтракала), сложились своеобразные ритуалы, которые они соблюдали при возможности. Например, Алиса готовила салат в большой чаше и делила его с Наташей. Или они распивали одну чашку кофе на двоих, так Ал получала свою,
– Хочешь, я убью его? – как бы невзначай сказала Наташа.
– Кого? – ровно спросила Ал, будто не придала значения. Чёртов Клинт, да что случилось, что ему рассказала Барбара, и что он потом наговорил Алисе, если ей сейчас легче самой убиться, чем разговаривать.
– Кого хочешь. Потом быстро избавимся от тела, я знаю много действенных способов. И ты их наверно знаешь. Давай, Коулсона, а? У нас-то наверняка выйдет. Или Старка. Хотя, нет, Старк еще нужен, пусть живет. Клинта? Точно, давай Клинта, будет меньше проблем.
– Нет, Коулсона не надо, Фьюри нас с того света достанет, - невпопад ответила Шутер, потирая шею. Только из-за этого жеста Наташа и заметила пластырь телесного цвета. Странно, что она не заметила его раньше, на бледной коже этот кусок каучука и канифоли смотрелся вызывающе, да ещё и с покраснением вокруг. Да что, чёрт подери, случилось? Если девушка не ответит сейчас, то придется применить тяжёлую артиллерию – капитана Стивена Роджерса.
– Алиса Шутер, если ты немедленно не…
– Я устала.
И всё. Простое “я устала” давало ответы на все вопросы. Когда она в последний раз говорила об усталости, Ал стояла в круглом зале совещаний и рассказывала о страшном будущем, из которого пришла. Все не может быть хорошо. И не нужно было надеяться, что что-то изменится. Алиса пришла из ада, за её спиной миллиарды смертей, а на её совести – миллионы убитых. Из-за того, что ей сшили новую форму и запрещают пить кофе, это не изменится. Усталость у неё в голове, это не исправить другой одеждой или романтиком-Бартоном (последнее вообще неописуемый ужас, решив действовать на эмоциях, которые так нужны девушке, он перегибает палку). А что нужно чтобы прогнать эту усталость из её головы – не понятно.
– Собирайся, - решила Нат, метко бросая ложку в раковину. – Хочу тебе кое-что показать.
Сказано это буднично и просто, будто показывать Алисе Нью-Йорк для неё самое привычное дело. И если подумать, то так и было. Их Нью-Йорки сильно отличались, как черное и белое. Она понимает только сейчас. Ничего не изменилось, и Ал не бегает по своим опасным заданиям, сжигая и убивая, только потому, что доверилась Фьюри и им. Она все еще видит мертвых и разрушенный город. И Барбара, отнимающая то, что хотя бы немного может задержать её полет к пропасти, убивает её, разрушая хрупкое подобие мира, стены которого выстраивает Клинт вокруг них. Стабильность. Шутер нужна стабильность. Ей нужно точно знать, что у неё есть крыша над головой, постель и еда. Что ей больше не нужно прятаться и прятать свою растерзанную душу. Что её защитят, если что-то произойдёт. И на миг Наташа, перебирающая в шкафу одежду, задумывается. Все это, все то, о чем она сейчас подумала, относится ли это только к Алисе? Или к ней тоже? Ведь в этом они так похожи. В свое время Черная Вдова не единожды подтверждала присвоенное ей имя, поэтому и разочаровалась в жизни, заморозив и спрятав в себе все эмоции и чувства. Так сложно жить, и очень больно, но можно, это способ не умереть. Алиса не лгала, она просто не договаривала. Наташа тоже старается не лгать, но не получается. “Ты в порядке, Наташа?” – спрашивает Роджерс, когда она выходит из ванной комнаты. “Да, все прекрасно”, - отвечает она, даже если перед этим её желудок мечтал увидеть свет, а челюсть сводило от рвотных спазмов. “Все в порядке, Алиса?” – спрашивала Наташа, когда девушка отсыпалась после своих заданий. “Да, все хорошо”, - отвечала она, хотя во сне хватала её за руку и шептала, что скучает и ей холодно.