Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Кесенаи Анна

Но то был Халк. Все видят только его, когда смотрят на Брюса. А Брюс? Каким был Брюс? Каким был прекрасный принц, заколдованный злым колдуном, обреченным провести вечность в шкуре страшного животного, пока не отцветет волшебная роза или его не полюбит прекрасная принцесса? Сам Беннер коротко усмехался таким сравнениям и «прятался», будто выстраивал непроницаемую стену, с годами становившуюся все толще и выше. Книги и наука всегда интересовали его больше, чем человеческое общение, строгие ряды цифр и математических формул волновали его, как первое свидание. Генетика, физика, химия, биология… Круг его интересов был широк. Его всегда отличало стремление изучать и экспериментировать.

С самого детства ему не давали покоя странные кошмары,

что он видел по ночам. Ему снился дом посреди пустыни, мама, потерянная в далеком детстве, его старые игрушки. Он помнит крики в соседней комнате, помнит, как колотит плюшевые игрушки друг об друга и об пол. И зеленая вспышка за окном. Ему сказали, что это просто разбушевавшаяся детская фантазия, её отголоски во взрослой жизни. Чуть позже он узнал, что это далеко не фантазия. Что была и вспышка, уничтожившая военную базу, чуть не стеревшая с лица Земли военный городок, где жили семьи военных и ученых. Что был и Дэвид Беннер, его отец, сделавший это, и в тот же день убивший свою жену и попытавшийся убить сына, за что и попал в тюрьму на долгий срок. Брюс не хотел бы об этом помнить ни-ког-да. В такие моменты, просыпаясь в бреду очередного ужаса, путаясь в простынях и одеялах, он желал бы способности стирать ненужную память.

Брюс ненавидит зеленый цвет. То, что для других людей цвет природы, естества, самой жизни, весны, для него — цвет боли и страха. При превращении растягиваются мышцы, изменяется структура кожи, происходит быстрая перестройка всего организма и это чудовищно, невыносимо больно. Страшно, когда тебя забрасывают в темноту, когда ты наконец-то выбираешься, то видишь последствия своей силы или слабости. Иногда так хочется закрыть глаза и поверить, что пока ты не видишь этот мир, для него ты тоже не видим…

После той катастрофы, превратившей его в монстра, ему не давали спать. Если Брюс уснет — проснется Халк, — твердили бывшие коллеги, заливая в воспаленные вены доктора средства, не дающие ему засыпать. Брюс не мог их винить, или не хотел, они выполняли приказы, как и он когда-то. Он сидел в углу своей клетки, прижав к груди тонкие ноги (его мускулатура развилась позже, чтобы выдержать постоянную игру в прятки с военными, нужна сила и выносливость, тело тренировалось само), и боялся. Ему не понадобились бы все эти лекарства — он боялся спать сам. Если Брюс уснет — проснется Халк. Будто детская считалочка, отстукивала эта фраза в его мозгу голосом мертвого ребенка из фильма ужасов. И он ощущал себя главным героем подобного действа, он слышал этот голос, из-за двери в конце темного коридора, шел на него в поисках хоть одной живой души. Он заходил в комнату, освещенную лишь небольшой лампочкой, видел сгорбившегося ребенка, но когда ребенок поворачивался на звук, он видел Халка, слышал его рычание, ощущал ярость и… вздрагивал, когда открывалась дверь, и очередной охранник приносил ему еду или дозу антисонного препарата.

Брюс долго прятался в разных странах, помогая людям. Так он хотел искупить свои грехи. Он использовал свои знания, чтобы лечить тех, кого калечит жизнь. И ему удавалось держать себя в руках, он уже почти поверил, что сможет прожить свою жизнь так, скитаясь по свету, прячась, как ночное животное. Но лучше так, чем опять очнуться от тьмы и увидеть вокруг себя руины и кровь. Он почти поверил, что стал свободен. «Мы никогда не упускали ваз из виду, держались по близости», — синий, с узорами палантин легко соскальзывает с плеч рыжеволосой женщины с хитрыми глазами. В полутьме жалкой лачуги на окраине она кажется ему демоном-искусителем, вот только что этот дьявол ему предложит? Он раскачивает детскую колыбель, слушает поскрипывание не смазанных деталей. Он смотрит на стайки быстроногих детей, что бегают под его окнами и рядом с ним круглые сутки. И Брюсу разрывает сердце знание, что он никогда не увидит своего ребенка. Она, эта На-та-ша, черт, что за имя, что-то говорит о мировой угрозе, а доктор Беннер ищет кирпичи для своей стены.

На-та-ша…

Странное имя. Вроде на английском звучит как родное, но в сочетании с этой женщиной все равно странно. Ах, да, она ведь русская. Другое дело Бетти, Элизабет. У этого имени есть и другие сокращения, такие как Элиза или Лиззи, но Элизабет Росс всегда называли только Бетти. Но Брюсу нравилось полное имя, это делало девушку, воспитанную в холодных стенах интерната и под равнодушным взглядом истинного военного Росса, будто бы сошедшей со страниц романа Джейн Остин. Хотя, такой неземной, нездешней она ему и показалась в первую встречу.

Военная база далеко от крупных городов, кажется, на самой окраине вселенной. Брюс Беннер, молодой и честолюбивый, целеустремленный ученый. Пару лет назад его пригласили для сверхсекретных исследований, отобрав из более чем сотни претендентов по всей стране. И Брюс не мог не гордиться собой, тогда он ещё не знал, к чему эта гордость его приведет. В тот день он как обычно спешил в лабораторию, пересекая рабочую зону. Вся территория базы была разделена на сектора: в одном находились лаборатории, во втором — производство, в третьем административные здания. Было еще слишком рано, остальные сотрудники должны были подойти через полчаса, но он всегда приходил раньше. Позже он украдкой пометит этот знаменательный день в календаре и будет каждый год отмечать. Может же такое ужасное существо, как он, иметь право на что-то, напоминающее о радости.

— Мистер! Мистер, подождите! — Брюса окликнули со спины. За ним спешила девушка, она волокла за собой тяжелый чемодан на колесиках и поддерживала сумку, что норовила сползти с плеча. Внезапно поднявшийся ветер растрепал её длинный распущенные волосы, она выпустила из рук чемодан, чтобы убрать пряди, что так настойчиво лезли в глаза, тот с грохотом упал ей под ноги.

— Да, мисс? — с улыбкой спросил Беннер.

— Ох, простите, вы не могли бы мне помочь. Кажется, я заблудилась. Помогите мне найти генерала Росса.

— Мисс, здесь исследовательские корпуса, вам нужно в административный…

В другое время Брюс просто рассказал бы ей, куда ей нужно пойти. Но на него смотрели большие глаза в обрамлении пушистых ресниц, и он не смог отказать. Поэтому ответил: «Позвольте, я вас провожу. Меня, кстати, зовут Брюс. Брюс Беннер», и подхватил её чемодан. Он никогда не знал, что такое любовь на самом деле, но узнал, глядя в её глаза.

Элизабет Росс была очень похожа на Элизабет Беннет, она принесла некое оживление в жизнь и работу Брюса, а потом и любовь. Это чувство, ранее с остервенением отвергаемое им, теперь стало его частью. И он понял, что никогда ранее не был счастливее.

У вас такие сильные чувства друг к другу, потому что вы — родственные души. Это означает буквально, что у вас одинаковая длина волны и ваши ауры вибрируют в унисон. Вот почему ты сразу же влюбился в нее. Твоя душа радовалась воссоединению с ней. (Ричард Матесон)

Брюс не помнит, чтобы у него было много друзей, таких, как сейчас, которым он бы мог довериться без страха, что его не поймут, осудят или сдадут властям. Конечно, он доверял старику Стенли, владельцу кафе, но им было лучше не рисковать. И была самоотверженная Бетти, сражающаяся за него с отцом. Остальные, из научной среды, скорее взялись бы его распиливать на части, чтобы узнать, как он устроен, он понял это в те страшные дни, разу после трагедии. Других же у него не было. В своих странствиях он не заводил достаточно тесных знакомств, даже в Калькутте, где он планировал остановиться дольше трех месяцев, близкие знакомства в планы не входили. Он привык быть один, так было безопаснее для всех. Зато «Мстители» свалились на него в буквальном смысле, ошеломив напором и бесстрашием. Помогая им, он помогал и себе, находясь в непривычных ситуациях, знал, что прекрасно себя контролирует, и что его друзья не дадут ему наделать глупостей. Пока одним солнечным утром не понял, что больше не боится, потому что близкие его люди не боятся его.