Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
«Ты должна быть со мной. Это не обсуждается. Скажи, что всё услышала и поняла. Юла-а-а-а?» — непрекращающимся потоком льется информация и в голове играет всё та же, приевшаяся вирусная музыка, а вот на стоящую со мною рядом я внимания как будто бы не обращаю, не замечаю и не слушаю ее.
— Сладкий? Господи ты, Боже мой.
— А-а-а? — мальчишка нервно отвечает и сучит коленками, по-прежнему располагаясь к нам спиной.
— Я не буду по десять раз одно и то же повторять. Подойди к нам, пожалуйста. Сейчас быстро перекусим в кафетерии и потом вернемся
— Не уходи, — отвечаю за него, бубня себе под нос. — Это очень мало, Юля. Один день вместе — всего ничего по сравнению с тем, что ты мне задолжала. Хочу больше. Нам нужно многое обсудить. Зачем ты так? Слышишь?
— М? — обращает ко мне лицо, обезображенное мукою. — Что ты сказал? Помоги мне с сыном, Свят. Время ведь обедать, а мы торчим здесь и нервируем своим присутствием краснокнижную зверушку.
— Будь со мной, — твержу, уставившись перед собой. — Я не выдержу, если ты уйдешь. Ты моя, Юля. Запомни, пожалуйста. Я устал сражаться, черт бы тебя подрал. Я сдаюсь… Сдаюсь! Чего тебе еще? Бери меня в плен.
— Свят?
— Хочешь драки? Так я не стану с тобой драться. К тому же нет оружия и сучьей мотивации. Бери таким, как есть, сказал!
— Свят? — нырнув, она заглядывает мне в лицо. — Что с тобой?
— М? — неоднократно быстро смаргиваю, от наваждения избавляюсь и от грез мгновенно пробуждаюсь.
— Плохо себя чувствуешь? — прохладной узенькой ладонью прикасается к моей щеке, бережно оглаживает скулу, ногтями оцарапывая укрытую густой щетиной кожу. — Что-то болит? Голова? Или…
— Нет, — громко выдыхаю. — Хочу, — цепляю взглядом, — кое-что спросить, Юла. Сейчас!
Ведь если не узнаю, то подозрением, вкупе с недоверием сожру себя, да и ее. Обоих оголодавшим любопытством растерзаю.
— Сейчас? — выставляет выпученные на меня глаза.
— Да, — киваю, сглатываю и на глубоком вдохе застываю. — Могу рассчитывать на откровенность? Не обманешь? Скажешь правду?
Приму любую. Какая бы она ни была, все лучше, чем долбаная неизвестность и надуманная ерунда.
— Да.
Если единственная причина, по которой она не может, не хочет или попросту боится уйти от мужа, ее беременный статус, то я вообще не вижу в этом никаких проблем. Ее ребенок, пусть и от другого мужчины, станет для меня родным. В конце концов, Красов принял Игоря, как своего и не чужого. Я ничем таким от мудака, как оказалось, в сущности, не отличаюсь. Это я, по-моему, совсем недавно понял.
— Ты беременна? Ждешь малыша? От мужа, от расфуфыренного мудака?
— … — она оскаливается и сильно раздувает ноздри. — Замолчи! — шипит, разбрызгивая ядовитую слюну. — Выбрал время. Игорь! — зовет мальчишку.
— Я должен знать, — настаиваю на своем, не расцепляя наши руки. — Это важно, Юля.
— Отпусти! — злится и заводится, изображая змеиный танец, на сковороде вращается гюрзой. — С чего бы? Мне тебе теперь отчитываться, козел? Не много ли на себя берешь?
— Ты пять лет назад лишила меня возможности услышать нечто подобное, поэтому можешь считать,
— Игорь! — вскрикивает и моментально осекается, а я резким и простым движением впечатываю ее в себя.
— Ты глухая, что ли?
— Прекрати немедленно! — встряхивается, потому как я неоднократно тормошу ее. — Что ты, Господи, делаешь? Игорек!
— Да или нет, Юла? Через сколько месяцев тебя разнесет, как на дрожжах? Развод ведь будет быстрым, если пидор не будет знать о твоей беременности, но если твое состояние документально подтвердится добрым доктором, то я не уверен, что Красов с огромной радостью захочет того, кого ты под сердцем в глубокой тайне носишь, безвозмездно и с легкостью отдать. Ты ведь знаешь, на что он способен. Это непростой человек и сильный противник, а у тебя будет то, что по закону, да и по понятиям, принадлежит ему. Поэтому…
— Не буду тебе отчитываться. Ты мне никто! Сладкий, сладкий, сладкий! — вопит, выпрашивая помощь и поддержку маленького сына.
— Не доходит, да?
— Какой развод, Мудрый? Я…
— «Ты выйдешь за меня?». Так, если не ошибаюсь, предложение два дня назад в отцовском домике звучало. Если ты забыла, что в ответ тогда произнесла, то я…
— Это вырвалось случайно. Ты настаивал и принуждал. Ты просто не оставил мне другого выхода. А я сказала «да», чтобы беспривязный отвалился и убрался в сад. Еще бы! Такой мужлан, такая сильная горилла настаивает, бравирует силой, стальными мышцами играет. Ты, между прочим, делал больно, трясся меня, как куклу! Впрочем, так же, как и сейчас…
— Оборзела, да?
— Я сказала первое, что мне на ум пришло. Сожалею, что ты неправильно все понял.
Интересно, как долго выдержит черепная женская коробка, пока я буду стискивать ее? Надо бы остыть и успокоиться. Убежден, что Юля врет сейчас, а не тогда, когда, по собственным словам, была напугана. Я точно слышал положительный ответ и небольшую радость от моих признаний. Поэтому я рад, что это было «да» — уверенное и чёткое. Пусть в данный момент она отнекивается, на ходу придумывая долбаные оправдания. Ее согласие у меня в кармане, а остальную лабуду, которую Юла психически ваяет, в спокойной обстановке без маленьких свидетелей по ходу дела разгребу. Мне бы остаться с ней наедине, да без любопытствующих свидетелей.
— Охренеть, Смирнова! — еще раз встряхиваю и быстро отпускаю. — Видимо, мне нужно повторить. Готова? Нет? Да?
— Игорь! — выворачивает шею и истошно вопит.
— Закрой-ка рот! Не впутывай сюда ребенка. Не трогай его. Пусть развлекается. Это его день, его мечта, его желание, его выбор, его новый «длуг», — копирую корявый говор сына. — Я задал вопрос, Юля. У тебя проблемы с ответным воспроизведением? Картинка есть, а звука нет? Перенастрой режим и выруби, в конце концов, ершистую мерзоту. С каких пор тебе никак не удается простая фраза из трех слов?