Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
— Ты ненормальный! — упираюсь задницей ему в живот.
— Когда…
«Вы беременны, Юля» — сцепив в замок пальцы, с лукавым прищуром врачиха смотрит на меня.
«Угу» — смиряюсь, сживаюсь, соглашаюсь и киваю, как болван.
«Срок очень маленький…».
Но жутко ощутимый!
«У меня проблемы со сном» — вдруг тихо начинаю.
«Бессонница?».
Если бы! Я, кажется, особо не стараясь, изображаю сонную муху, к тому же ничего не понимающую, когда к ней обращаются по какому-нибудь пустяку.
«Анализы хорошие» — она листает
«Я так этого ждала»…
— Перестань, пожалуйста, — расслабляюсь на огромном теле. — Я боюсь, а тебе…
— А я, — я так и вижу, как он, выгнув шею, задирает голову и куда-то в пояс астероидов орет, — счастлив! Я тебя сейчас…
— Да ты уже все сделал, Мудрый! — пихаю локтем и попадаю прямиком в живот. Он ойкает, дергается, но не ослабляя хватку, крепко держит.
— Спасибо, детка, — шепчет мне в затылок.
— Свя-я-я-т… — всхлипнув, затыкаюсь и теперь обиженкой молчу.
— Я загадал, загадал, загадал…
И вот сбылось!
— … — кряхчу и шумно носом забираю воздух.
— Чего?
— Ты не мог бы…
— Не выказывать так бурно радость?
— И это тоже.
— Не сверкать глазами, например? Не напевать смешную колыбельную, когда ты будешь дефилировать в доме перед нами?
— Пусть детка подрастет немного. Понимаешь?
— Так точно!
Господи… Я его сейчас…
— Юль, но свадьба в силе. Ты же помнишь… — он напевает тот самый важный марш.
Черт!
— У-у-у-у! — а я в ответ утробным голосом бурчу и расправляю руки…
— Отлично, сладкая. Вот мы и договорились.
Я так его люблю!
Л-ю-б-л-ю…
Глава 42
Важный день
Сухой. Высокий. Стройный. Подтянутый. Сильный. Временами надоедливый, непоседливый и шебуршной. Иногда слишком волевой, а иногда, почти как пластилин, мягкий и податливый, но даже и тогда… Он очень злой!
Сколько лет прошло, а я по-прежнему боготворю пронизывающий взгляд холодных, только «на картинке», хитрых серых глаз, и заливисто смеюсь, когда, зажмурившись, прислушиваюсь к мужским дебильным сказкам, которыми он кормит мой чуткий слух каждый поздний вечер в нашей спальне.
Мой дважды муж — просто-таки невыносимый человек. Смирнов Сергей — младший сын сильных и выносливых Смирновых — неуживчивый козел, без которого я, как это ни странно, не представляю своей жизни и просто больше не могу.
— Жень, ау? — подмигивает через зеркало и высунутым языком облизывает нижнюю губу. — Столбняк или полный паралич твоей хилой нервной системы? Ты в порядке, чика? Будет, видимо, большой и громкий «бум»? Что-то ты, кубиночка, с вечера притихла.
— Перестань, — отмираю, поправляю тоненький рукав, одергиваю пояс, расправляю задравшийся подол и отхожу. — Я задумалась.
— Интересно послушать,
Ударить? Сильно-сильно? Больно-больно? Ударить так, чтобы наконец-то понял, зарубил себе на носу и прекратил все игры, в которые по молодости недоиграл, а на старости решил активно оттранслировать.
— Я не могу поверить, — куда-то в пол шепчу. — Это…
— Иди ты, знаешь куда, Эухения! Ты, блин, как дурная баба, которой и этот сарафан на задницу не лезет, и эта юбка не в сезон, а брюки ты не носишь, потому что…
— Юля вышла замуж, Сережа, — не поднимая глаз, бухчу. — Ты ведь получил сообщение.
— Естественно! Ничего нового. Они для этого и поехали в ЗАГС, чтобы узаконить отношения. Сейчас вернутся, довольные, женатые, счастливые, и тогда начнем. Давай быстрее, а то мы, как хозяева, очень блекло выглядим. Гости там скучают, а ты тут ловишь дзен, который на хер никому не сдался. Заканчивай…
— Она разведена, теперь снова замужем. Как ты думаешь…
— Ни одна здравая мысль в башку не лезет, чика. Хоть убей! Я только что тебя предупредил, но ты, похоже, настырно ни черта не воспринимаешь. Было бы херово, Женечка, я тебе точно говорю, если бы Мудрый не сделал ей предложение. Вот это был бы ох.ительный удар мне в пах, тебе под дых. Что не так?
— Я так и знала, — мотаю головой. — Все это было… — наконец-таки решаюсь и быстро вскидываю на близко подошедшего свой взгляд. — Ты знал?
— О чем, про что? Иди ты… — прячется и отворачивается от меня.
— Знал, что этим все закончится?
Сергей молчит, но очень ровно, сдержанно и терпеливо дышит. Считать ли это тем признанием, которое мне так необходимо, или это то же недоумение, эффект чудесной неожиданности, которыми я последние полгода с небольшим живу?
— Не знал, — с глубоким вздохом признается. — Я к этому не подводил, Женёк.
— Что с Костей?
— Он работает, — как-то неуверенно ответ свой произносит.
— Как вол?
— Пусть лучше так, чем сама понимаешь, куда уйдет.
— Вы встречаетесь с ним?
— Виделись один раз. Я забирал ключи и отказывался от документов на тот дом.
— А зачем ей машина? — дергаю плечами и отхожу. — Давай поговорим, Сергей, один раз, но основательно. Я буду спрашивать, а ты…
— Это подарок, чика.
— Его! — шиплю. — Что за щедрость?
— Опять двадцать пять. Его подарок. Детскую поговорку знаешь? Подарки — не отдарки.