Черная кровь. Пробуждение силы
Шрифт:
Адам оживился. Весь предыдущий треп его не касался и нес, скорее, ритуальный характер, а вот сменить гвардейские вещички и приметные клинки на что-то более нейтральное было бы сейчас очень кстати.
Обычно торговцы в Хосдуре предпочитали селиться в городах. Для путешествия по неспокойным землям приходилось собирать большой отряд, и чем богаче товар, тем наемное войско должно быть больше. Нет смысла ехать самому.
Охр следовал от города к городу в одиночку. Только сильный маг мог себе такое позволить, и в возможностях старого волшебника Адам убедился спустя пару секунд.
Негромким
– Вот, извольте взглянуть, что у меня есть. Может, что-то и вам пригодится.
Торговля затянулась до полуночи. Оба приметных меча и даже форму гвардейца Адам сменил на обычный кованый клинок, такими чаще всего пользовались наёмные рыцари, кинжал длиной в половину локтя, прочные штаны и невзрачную кожаную куртку, утеплённую изнутри.
Равнозначным такой обмен не назвать. Если у торговца на самом деле есть лазейка для продажи гвардейского имущества в городе, то он хорошо наварится, но Адаму было плевать, ведь пока мундир просохнет, можно окочуриться. Маг, должно быть, понял, что они с гномом угодили в некую заварушку, поэтому дал всего два золотых и десяток серебра в дополнение к тому, что выбрал покупатель.
– Мне тоже нужно оружие, – негромко пробасил коротышка, когда показалось, что торговля окончена.
Адам вздохнул и бросил ему тот самый десяток серебряных монет, позволив гному ни в чём себе не отказывать. Сам же наконец-то нашёл удобное местечко недалеко у костра и завалился спать, прислонившись к стенке плечом.
***
– Они идут за тобой, Сэм. Они найдут тебя, сдерут шкуру и подвесят над огнём, – Охр протянул свою бледную руку и, кажется, зарычал.
Сэм проснулся и понял, что это всего лишь сон, а рычит у него в собственном брюхе. Серое небо всё также низко висело над головой, одолженное вечером у Охра шерстяное одеяло куда-то запропастилось, и костёр давно погас. Собачий холод пробирал до костей.
Тишина, царившая вокруг, заставила гнома подскочить от простой догадки: он снова остался один. Ни мага, ни воскресшего диэрра рядом не оказалось. Повозка Охра пропала, и на свежей, едва пробившейся траве остались её глубокие следы. Теперь фокусы исключены, Охр слишком хорошо знает своё дело. Когда на телегу наложен полог невидимости, никаких следов не заметишь, а раз отпечатки есть, значит, маг ушёл. И Адама нет.
Гном застонал от безысходности. Он рассчитывал, что удастся продолжить путь с диэрром. Адам – отличный воин, и с ним не так страшно уходить от погони, о которой не раз предупреждал всезнающий Охр. Теперь Сэм очень пожалел, что вырученные с продажи своего барахла деньги потратил на крепкую стёганку и шерстяные носки, а не на какой-нибудь клинок, пусть даже и из дрянной стали.
«Гном должен быть неприметным», – твердила бабка Сэма, когда внук был ещё дома в Грандионе, но теперь-то кругом дикие земли орков, а он совсем один, прятаться негде, и по следу, наверняка, отправили погоню.
Сэм окончательно отчаялся, как вдруг со стороны реки
– Эй, Сэм, – окликнул его Адам, – Охр оставил тебе боевой топор возле поваленного дерева. Наруби дров и подбрось в костёр, а то тут до одури холодно.
– Не стоило вам, диэрр, вообще лезть в ледяную воду. Особенно утром. Может начаться кашель, – отозвался радостный гном, но шёпотом добавил: – Тем более мыться без мыла – бесполезная трата времени.
Ему не нравилось, как пахнут люди, но говорить об этом диэрру он не хотел. А ещё, в отличие от оставшихся в Грандионе братьев, Сэм пошёл в деда. Тот тоже не очень любил возиться с железками у горна, зато умел и любил смешивать различные ингредиенты и проводить опыты. Люди зовут это занятие алхимией, но дверны не считают его чем-то важным и прибыльным, поэтому никак не зовут. Рецептов дед оставил мало, а Сэм и вовсе запомнил лишь несколько, притом неточно. Зато мыло у него получалось твёрдое, светлое и гораздо лучше, чем покупное эльфийское с цветочками.
Жизнь внесла свои коррективы. Сам удивляясь в последние дни, Сэм начал грезить об оружии. Он понял, что без крепкой секиры, способной разить врага, одному не выжить на землях Хосдура, но желание ковать так и не появилось.
Гном почесал свою грязную бороду и едва ли не вприпрыжку помчался к роще, где путники обычно заготовляли дрова. Никогда отец не разрешал ему тренироваться с чужим оружием. Он всё твердил, что гном должен сам выковать свой боевой топор или хотя бы молот, и вот теперь, в свои пятьдесят четыре года, Сэм радовался, как ребенок, ожидая увидеть хорошую строевую секиру. Такую, как была сто лет назад у его второго деда, когда он сражался с орками в битве у Грозовой Косы.
Последующему разочарованию не было предела.
Короткий метательный топорик, оставленный Охром, мало того, что не имел встроенного скольдера, так ещё и один из углов лезвия оказался варварски сколот. Каким же бездарем надо было быть, чтобы так обращаться с оружием? Единственное утешение, которое нашел для себя Сэм, так это острота заточки и качество стали. Топорик легко вгрызался в ствол поваленного дерева, и вскоре только щепки летели во все стороны. Сэм вкладывал всю злость и разочарование в удары, отчего едва не отсек себе ногу, когда топор соскользнул с очередного сучка.
– Ах ты ж, гнилая кочерыжка! На зубочистки тебя да в костёр, горн не растопить, гнилая оглобля, – ворчал он на ни в чем не повинное бревно.
– Ты что, не рад, Сэм? – прокашлявшись, поинтересовался Адам, когда гном сложил дрова в костёр.
– Да рад я. Только вот… это метательный топор, диэрр, а я больше привык к таким, ну знаете, двуручным боевым секирам.
Сэм показал, насколько большим по его ожиданиям должен был оказаться топор, и по размаху рук стало ясно, что он и сам не представляет, каким оружием смог бы сражаться или даже просто держать в руках.