Черная Волна

Сваллоу Джеймс

дясь в разные стороны, врезалась в толпу

сростков.

Обжигающая ударная волна сбросила Кро

вавого Ангела с платформы. Рафен был готов

к этому — он лишь сжался в комок, чтобы

взрыв причинил ему как можно меньше вре

да.

ОРЕЛ ОБРЕЧЕННОСТИ приземлился, при

сел, все еще сжимая пустой болт-пистолет, словно какой-то талисман — возможно так и

было, бесполезный ствол напоминал ему о

настоящем оружии, которое он носил

когда-

то, которое было частью его жизни, как каж

дого воина из Адептус Астартес. Он развернул

его, изучая исцарапанную, выщербленную

поверхность пистолета в пляшущем, оранже

вом свете пожарища. Оружие было безнадеж

но испорчено, если бы он передал его адептам

оружейной на его родном мире, они прокляли

б его за такое отвратительное обращение с

духом-машины болтера. Но, даже с такими

повреждениями, оно смогло выполнить свою

задачу.

— Я поступлю так же, — сказал сам себе

Тарик, вслушиваясь в звериные вопли охва

ченных паникой мутантов. Но в интонации, с

которой он произнес эти слова, было больше

уверенности, чем в его душе.

В густом удушливом дыму, стеной стояв

шем на нижнем уровне кратера, появилась

тень. Кровавый Ангел Рафен подошел к нему, кивнул и протянул руку, помогая встать.

— Пошли, — произнес он, — Байл оказался

полным идиотом — решил, что легко спра

вится с нами. Он позволил себе расслабиться, и этим очень помог нам.

Тарик принял помощь второго воина и

поднялся на ноги. Он нахмурился:

— То, что ты сказал, там на платформе…

хорошие слова.

Рафен покачал головой:

— Я сказал только то, что ты и так знал.

— Нет, — ответил Тарик, — ты сказал мне

то, во что веришь. И, возможно, в глубине

души я тоже хочу поверить в это. Но тебе

нужно понять. Я покойник, Кровавый Ангел.

В общем-то, не так и важно было, пристрелил

бы ты меня, или нет. Я уже труп.

Его собеседник недовольно фыркнул:

— Все плохо, не так ли? Что ж, можешь го

ворить за себя, Орел Обреченности, а я очень

даже жив и намереваюсь оставаться таким

еще очень долгое время.

Он повернулся, собираясь уходить, но Та

рик остановил его:

— Скажи мне, что ты имел в виду, когда

говорил, что о нас не забыли? Это просто что

бы заставить меня слушать, или ты действи

тельно что-то знаешь?

Рафен сделал паузу, затем наклонился по

ближе и тихим голосом заговорил:

— Вот что. Я пришел сюда не один, Тарик.

Группа моих боевых братьев приближаются

к

этому острову по океану на корабле, который

называется “Неймос”. Они скоро будут здесь, в этом я уверен. И когда они придут, я хочу, чтобы это место горело и освещало им дорогу, как маяк.

— Ты с этого корабля? — спросил Астартес,

— Но откуда ты знаешь, что они не отказались

от этого дела?

Он поморщился:

— Дайника-5 — мертвый мир. В океане их

подстерегают смертоносные, чудовищные

твари. Ты не можешь знать, точно ли твои

родичи доберутся сюда.

— Я знаю, — настаивал Рафен, — я верю в

них, и ничто не заставит меня отказаться от

этой веры.

Он пристально посмотрел на своего това

рища:

— Ты ведь помнишь, что есть такая штука

— вера? И она была у тебя, пока ее не отняли

Байл и его палачи.

Лицо Тарика окаменело.

— Я помню. Я не потерял ее.

Рафен ухватился за его слова:

— Так помоги мне напомнить об этом

остальным братьям!

Он раскинул руки, указывая на клетки над

ними:

— Байлу нравится, когда у его игр есть зри

тели, ведь так? Его тщеславию льстит, когда, причиняя боль другим, он наблюдает за ее

отблесками, греется в ее отраженном тепле.

Но теперь мы можем обернуть это против не

го.

Лицо Кровавого Ангела, покрытое синяка

ми и копотью, прорезала тонкая ухмылка.

— Каждого боевого брата, заключенного

здесь, заставляли смотреть на сегодняшнее

жестокое состязание. Их заставляли смотреть, потому что Байл считал, что таким образом

доносит до всех один из своих “уроков”.

Он перевел дыхание:

— Я знаю, многие боевые братья пытались

сражаться до меня — и потерпели поражение.

Но это не мой случай. Не наш случай.

— С чего это ты так уверен?

— Потому что все Астартес здесь присоеди

нятся к нам. Помяни мое слово, Орел Обре

ченности. Мы соберем всех наших родичей.

— Они уже давно не те воины, о которых ты

говоришь, Рафен! Они сломлены годами не

мыслимых пыток, и уверены, что их бросили!

— Как ты? — спросил Рафен.

Улыбка превратилась в беспощадный

оскал:

— Пойдем. Нам нужно поднять нашу ар

мию, если мы хотим запалить это место, как

факел.

НЕРАЗБЕРИХА, которая последовала за

взрывом прометия, повергла сростков в па

нику. Некоторые были мертвы, пожранные

взрывом, который вызвали болтерные снаря