Чёрное солнце
Шрифт:
«Напиши по-своему, интереснее, чтоб все ахнули… Попробуй-ка напиши, легче некрологи писать, чем пытаться состряпать увлекательную статью о шлюхах!» – хмурыми многоточиями расклеились мысли его, а тёмные краски сгущались, обращая всё вокруг в неведомое и чарующее иносказание. Словно убегая от смуты, Маркел набавлял скорость и за стеклом торопливее мчались, срываясь во тьму, разрозненные обрывки аллей, магазинов, домов, бесследно уносившихся с дымом зажатой меж пальцев сигареты. Заболев от непрошенных, грустных помыслов, Сердобов узрел прикрывшиеся отребьями мрака отмели пустыря и блудливые юбки первостатейных распутных девок у всем известного места
– Интересуетесь? – томно вопросила жгучая шатенка, склонившись к Маркелу и тот едва не проглотил сигарету, глазами столкнувшись с её пышным бюстом.
– Ага, – отозвался он, отбрасывая тлеющий окурок.
– Будете кого-нибудь выбирать? – пробормотала шатенка, отведя грудь подальше.
Тем временем избирательно-коварный взгляд Сердобова придирчиво зазмеился по грешницам и каждую кого он коснулся, обдал холодный ветерок неодобрения.
– Мне вон ту, – решительно указал он на рыжую, лет двадцати пяти, красотку. – И на всю ночь! – восторженно прибавил он. – Поехали! – весело объявил Маркел, распахивая восторженные небеса своих объятий.
– Ладно едем, постараюсь вас не разочаровать… – промолвила блудница, потянувшись к бардовой дверце автомобиля.
Прижавшись к сутулой, деревянной изгороди, затушёванного тьмой, беспризорного забора, «Мерседес» устало погасил фары. Тишина опоясала автомобиль, и лишь бродячая луна осыпала синим, магическим зельем сбежавшую ото всех, одинокую пару.
– Ну, здравствуй, Вера! – обратился Сердобов к некогда бывшей соседки.
– Здравствуй, Маркел! Я тебя тоже сразу узнала, – проговорила она.
– Как же ты оказалась на трассе? – вопросил он, только сейчас приметив, что ногти его незаурядной собеседницы выкрашены в различные цвета – розовый, синий, лимоновый, сиреневый, белый, а мизинцы словно бы заливала акварель морских волн.
– Это долгая история, – отмолвилась девушка, опустив веки, накрашенные алыми тенями.
– А у меня времени позарез, – беспечно улыбнулся Сердобов, подцепив из бардачка сигаретную пачку.
– Смеёшься?! Жизнь такая… – вздохнула Вера, стараясь не смотреть на него, а смотря на цыганский обруч луны, осязая как печаль колючей проволокой обвивает её сердце.
– Бывает девушкам улыбается удача и среди клиентов они находят заботливых мужей, – сочувственно произнёс Сердобов, сбрасывая отгоревший пепел за окно.
– У меня нет удачи, – холодно и горько отрезала красавица, с чёрствостью тоски на лице.
– Соболезную, Вера. Жалко, что судьба – вот так с тобой… – сумрачно вздохнул он, вышвыривая сгоревшую сигарету и вытягивая из пачки новую. – Жизнь у ночных девчонок не сахар, да я ещё слышал, какую-то вашу мамочку убили, – озабочено проронил он, заметив,
– А вот об этом никто из нас не сожалеет, – проговорила блудница, взглянув на Сердобова, и он воочию узрел огарки той неистовой радости, буйными ветрами заплясавшей в нефритовых её глазах, вместе с обманчивыми туманами ночи. – Эта жаба поганая та ещё тварь была… – припоминала Вера сбивчивым голосом, нервно таща из сумочки дамские сигареты. – Мразь и точка!.. – с ненавистью буркнула она, злобно чиркнув зажигалкой и задымив. – Надеюсь, она очень мучилась. – выдохнула красавица, ладонью царапнув по рыжим волосам, точно смахивая налипшую печаль. – Куда только, эта падаль, нас не швыряла, однажды в такую дыру запихнула. Я такой жути натерпелась! – поделилась Вера, нервозно затянувшись куревом и не дожидаясь расспросов начала пересказывать прожитое: – В общем однажды кто-то заказал меня и ещё трёх девок. Нам завязали глаза, усадили в тачку да повезли куда-то.
Замолчав, Вера стряхнула пепельные отребья, и растеряно-жалобная улыбка её криво переломилась в зеркале. – Знаешь, какие тогда мысли в голову лезли? – угрюмо полюбопытствовала она у Сердобова, чьи строгие линии носа, щеки и губ очертила бледной синевой плутовка луна. – Сейчас, думаю, закопают живьём, где-нибудь, за обочиной и никто даже не хватится! Гибель проституток неприятность маленькая и Гуля всего лишь найдёт себе новых рабынь, – грустно усмехнулась Вера, всматриваясь в дым, тянущийся к огненным волнам её причёски.
– А дальше что? – спросил Маркел, позабыв о своей сигарете, сиротливо тлеющей в пальцах.
– Приехали в тюрягу какую-то, в комнате бугаи сидят, сало с водкой трескают. Всю ночь они пили, и мы пили, потом по коморкам разошлись… А утром нас опять с завязанными глазами увезли, – сказала Анна, отерев изящный уголок своего носа.
– Что за тюрьма? – проронил Маркел, запоздало вспомнив о куреве и торопливо сделав последний глоток никотина.
– Не подумай, не ментовская. К ментам мы с завязанными глазками не ездим, – иронично разъяснила девушка, глядя как отброшенный приятелем бычок, канув в тёмно-синий мрак подворотни, навсегда угас пропавшей звездой.
– И кто же там сидит? – настороженно полюбопытствовал Сердобов, хрипло кашлянув.
– Виновные… – ответила путана и в голосе её выплавилось слепое неведение, обернувшееся тревожным молчанием.
– Ладно, спасибо тебе за интересный разговор, он останется между нами, – пообещал Маркел, после угрюмой сонаты беззвучия.
– Тебе спасибо. Давно я не говорила так по душам, – отозвалась Вера, пёстрыми ногтями огладив свои предплечья, когда Сердобов протянул ей свёрток из пятисотенных купюр. – Ты чего? – удивилась ночная дива, уставясь на деньги.
– Как чего? Принимай рабоче-крестьянскую позу китайских осеменителей рисовых полей, – воодушевлённо попросил он с беспечной улыбкой во всё лицо.
– Ты чего? – в изумлении пробормотала красавица, отодвинувшись от денежных фантиков будто от топора убийцы.
– Слушай Нечаева, я, знаешь ли, о тебе ещё с прошедших времён мечтал, и твоя дивная задница мне до сих пор в райском сиянии снится, так что давай сделаем нашу чудесную встречу ещё более чудесной! – милейше предложил её непредсказуемый друг, удобнее примостившись к оторопелой собеседнице. – Зря что ли я сюда приехал? – нахально осведомился повеса, потянувшись к девичьим бёдрам, но Вера озлобленно отпихнула его ладони.