Черное солнце
Шрифт:
Глядя на Андо, я понимала, что просто от нее не отделаться, и вздохнула.
— Мы кое-что узнали, и наши мнения… хм-м… возможно разошлись. Я боюсь, что каждый мог все понять по-своему, а обсудить это мы не можем.
Сказанные наобум слова внезапно для меня самой оказались правдой. Испуганное лицо Ари, который ни разу не посмотрел на нас с Адой в тот вечер, после ритуала… Расстроенная Ада, у которой всегда была неуемная энергия и план на любой случай, выглядела потерянной и разбитой…
Все эти дни меня терзали не только мысли о разговоре с Софией, но и то, что каждый из нас мог сделать
— Я вижу, что у вас есть какая-то тайна, ваша общая, — начала Каталина с какой-то странной печалью. — И если ты не можешь мне рассказать об этом, то и не надо. Но вы же друзья. Вы всегда можете просто поговорить. Собраться и обсудить все ваши недоразумения и недопонимания. Дружба, если она настоящая, не та связь, что порвется от первого же конфликта. А если так — значит и медяка такие люди не стоят.
От слов Каталины все сжалось в груди. В том то и проблема, что сейчас я не была уже уверена, что наша дружба была настоящей. Все, что держало нас вместе — наше расследование, навязчивое желание докопаться до правды, наша странная одержимость провести ритуал из какой-то древней книжонки, из-за которой мы подставились под удар и преступили закон. Но кто из нас будет готов пойти еще дальше? Я не была готова уверенно ответить.
Дни до начала экзаменационной недели я считала чуть ли не по часам, и, как это обычно и бывает, тянулись они ужасно медленно. Каталина помогала мне, проверяя мои знания по списку вопросов, а вечерами я слушала, как она разучивает очередную песню для своих занятий в Консерватории, перебирая струны той самой лютни, с которой она выступала на своем первом концерте. Насколько сияла радостью Андо, пока с упоением рассказывала мне о своих уроках, о музыке и песнях, о новых друзьях и преподавателях, настолько же тусклой и лишенной всяких красок казалась моя жизнь. В душе не утихал настоящий шторм, и я не знала, как унять эти поочередно накатывающие ядовитые волны гнева и вины. Мне не на кого было злиться, и все же чувствовала себя одинокой и преданной, но и выплеснуть свои чувства, пока они не разорвали меня, я тоже не могла. То и дело я срывалась то на попавшей под руку Каталине, то на Яна, отчего потом лишь упрекала себя за несдержанность.
К концу недели этот бурлящий котел остыл, оставив лишь мерзкое послевкусие пепла. А все завывающая за окном метель, казалось, окутывала и меня тяжелым холодным снегом, не давая ни дышать, ни шелохнуться, потушила жгучую ярость и заметала промозглым сугробом отчаяния.
Когда же наконец наступил альбос, я еще не помнила, чтобы хоть раз рвалась на улицу и поскорее оказаться на занятиях. Не было страха перед суровым профессором Сарантосом, который должен был сегодня принимать у нас математику, ни перед профессором Асорой и ее астрономией. Все, о чем я могла думать — увидеться с друзьями, поговорить
— Камилла! — как только я подошла к аудитории, где уже в ожидании начала проверочной работы, расселись ученики, ко мне подбежала чем-то взбудораженная Клавдия Фелатива. — Ты ведь уже слышала, да?! Слышала последние новости?
— Что, прости? — за три недели я уже успела отвыкнуть от этой вечной привычки имперки всем и всюду рассказывать о последних сплетнях.
— Как же, — она ахнула, глаза загорелись еще сильнее в предвкушении. — Такая новость, я думала ты знаешь, у тебя же брат в Имперской Гвардии!..
Я напряглась, чувствуя, как холодеет все внутри.
— Нет, я ничего от него не слышала.
Девушка посмотрела по сторонам, словно бы хотела, чтобы новость осталось тайной только между нами, и наклонилась поближе:
— На праздниках в Академию кто-то прокрался! — заговорщическим полушепотом произнесла Клавдия, прикрывшись ладонью. Впрочем, даже ее «шепот» был достаточно громким, чтобы стоящие рядом могли хорошо ее расслышать.
Кровь отлила от лица, но Клавдия истолковала это по-своему:
— Не беспокойся, воры хотели что-то украсть, но у них ничего не вышло.
— А я вот слышала, что это были какие-то культисты, которые хотели провести магический ритуал, — подала голос Криста Грессен, не отрываясь от учебника. — И что даже кого-то в жертву приносили, судя по тому, сколько крови было в том злосчастном кабинете.
— Ой, да бросьте, — отозвался Джасс Рамир, который лениво покачивался на стуле. — Всем же известно, что за этим Красный Синдикат стоял. Никто, кроме них, не смог бы пробраться в сердце Столицы, а затем уйти безнаказанными.
— А я думаю, это просто кто-то из преподавателей или старших делал эксперименты в тайне от руководства, и их поймали, — уверенно заявила Лукреция Деметрос.
Так постепенно класс начал обсуждать, что же за странное происшествие приключилось и кто стоял за этим. Видно было, что для многих это стало хорошим поводом немного сбросить нервное напряжение. Вторая половина одногруппников лишь одаривала сплетников недовольными взглядами, то и дело отрываясь от учебников.
Я же глазами искала друзей. Ада была оцеплена своими подругами, которые то жаждали обсудить прошедшие праздники, то хотели обсудить со своей госпожой последние сплетни. По виноватому взгляду девушки я догадалась, что лучше сейчас мне не пытаться влезать. А вот Ари сидел в первом ряду аудитории, одиноко уставившись в окно. Мне сразу вспомнились первые учебные дни, когда он точно так же, нелюдимый и отстраненный, сидел в одиночестве, безразличный к происходящему вокруг.
— Эй, привет… — я подошла к нему, устроившись рядом, но Хус даже не отреагировал на мое приветствие. Я забеспокоилась. — Все в поря…
— Сейчас не время языком трепать. Если есть свободная минута — лучше удели ее повторению усвоенного материала. У тебя и так с математикой не в ладах всегда было.
Холодность его тона, необъяснимая отчужденность, была подобна внезапному удару под дых. Я потеряла дар речи, но, зная парня, не стала навязывать ему свое общество. Может, снова обратил свое волнение в резкость и грубость?