Чёрный хребет

Дроздовский Алексей

– Уходи, если хочешь, – отвечает. – Но это не повлияет на моё решение. Оно окончательное и никто меня не переубедит.

– Не боишься отца расстроить? Если ты уйдёшь, он будет грустить.

– Он смирится.

Разговор зашёл в тупик. Будь на моём месте опытный психотерапевт, он бы покопался у девушки в мозгах, отделил бы взрослое «я» от детского «я», выяснил все механизмы мотивации, компенсации, и понял, почему она действует так, как действует.

А я могу только треснуть куском

железа по лбу.

Возвращаюсь домой, раздумываю, как бы ещё вытащить из девушки причину, почему она хочет уйти. И почему это случается со многими. Что за сочетание факторов заставляет людей сходить с ума и мчаться в пески.

Наутро я узнаю, что девушка смогла сбежать. Торнат просунул палку между ручкой и косяком, чтобы забаррикадировать дверь дома – межкомнатных дверей ни у кого нет. Но Аделари расшатала дверную петлю, вытащила штырь, сняла полотно и таким образом оказалась на свободе. Никто не услышал её тихую поступь.

Она спокойно покинула деревню и ушла умирать.

Глава 25

Снова люди собираются в поход, но на этот раз никто не плачет. Холган, Чемпин, Торнат и ещё несколько мужчин собирают еду, бурдюки с водой и идут в пустыню, чтобы привести назад Аделари.

Эта миссия не самоубийственная, как освобождение пленников в Гуменде, но всё равно опасная. Они пойдут не одним отрядом, а разбредутся парами в стороны, чтобы охватить как можно больший сектор.

Инструкции у них простые: идти по следам, пока это возможно. Преследовать ровно сутки, если к следующему рассвету, если девушка не будет найдена, разворачиваться.

Стоим с Бугом и Вардисом возле дома, смотрим, как мать собирает сумку отца.

– Я так понимаю, – говорит Вардис. – Мы тоже идём.

– Ещё как, – соглашается Буг. – Мы своих не бросаем.

– Нет, ребята, – говорю. – Никуда мы не идём. Доверьтесь Холгану и другим – они опытные, умелые. Если кто и догонит Аделари, то это они.

Внутри сидит нехорошее ощущение: что-то из вчерашнего разговора, отложившееся на границе подсознания. Почему-то я уверен, кто пойдёт за Аделари – умрёт, как и она.

Холган, Чемпин, Торнат и ещё трое, Галтер, Линнет, Стеки, уходят в пустыню, в тюрбанах, накидках на всё тело и с припасами в рюкзаках.

Через двое суток они возвращаются ни с чем: след Аделари потерян.

– Бедная девочка, – говорит Брас. – Бедный Торнат. Теперь у него больше никого нет.

Весь день я хожу хмурый, отстранённо смотрю, как Бегтед с Арназом осваивают наши тренировки на плато. А вечером, когда все идут спать. Беру накидку отца, наматываю на голову тюрбан и отправляюсь в пустыню с припасами на несколько дней.

Глава 26

Бреду

с факелом в руках, смотрю под ноги, чтобы не наступить на змею. Кроме гигантских скорпионов здесь есть крохотные, и, что-то мне подсказывает, их яд как раз убивает, а не парализует.

След нескольких взрослых мужчин очень легко читается на твёрдом песке. Они шли туда и обратно одним путём, поэтому невозможно уйти в сторону от маршрута.

Почему же я иду в пустыню, когда остальные отказались?

Предчувствие.

Этим всё объясняется.

Что-то было в словах Аделари: это не кривая логика шизофреника, а взвешенный и обдуманный поступок, который она по какой-то причине совершила.

Думаю, она до сих пор жива. И ещё есть время её вернуть.

Чем дальше в пустыню, тем холоднее становится. Удивительно, как сильно может меняться температура в таких местах. Днём потеешь и пыхтишь от жары, а ночью холод проникает до самых костей.

– Должно быть, деревенские решат, что я ушёл в пустыню так же, как Аделари, – говорю сам себе.

Трудно находиться в постоянной тишине.

– Ещё одного человека забрала сонная болезнь.

Топаю по песку, гляжу под ноги.

– Вот будет умора, если глубже в пустыне найду райский оазис с зефирными деревьями и карамельными фонтанами. И там все ушедшие из Дарграга жители: живут счастливо, и никто не хочет возвращаться.

Солнце медленно выходит из-за горизонта. Оно никогда не поднимается полностью вверх. Должно быть, здесь ещё не так жарко, углубись в пески и увидишь настоящее пекло. А сама пустыня должна тянуться на тысячи километров вдаль.

Иду до тех пор, пока не становится слишком жарко. Тут и там возвышаются огромные валуны, прячусь в тени одного из них и сижу неподвижно, чтобы не перегреться.

Целый день наедине с собой, со своими мыслями. Изредка пью воду, экономлю, закусываю мясом скорпиона.

Вспоминаю прежнюю жизнь. И ничуть не скучаю. Там я был никем: я мог целый день не выйти из дома. А если и выходил, мог за целый день не встретить ни одного знакомого. Жил в большом городе, в окружении миллионов людей, но чувствовал себя очень одиноким.

А здесь я уже кто-то. Пусть пока я не добился всех поставленных целей, но мне уже нравится здесь. Мне нравится, что со мной здороваются. Нравится знать по именам всех соседей. Нравится каждый вечер ходить на плато и проводить время с друзьями.

Никогда не вернусь обратно, даже если представится возможность.

– Ну привет, – говорю.

Ко мне медленно подползает почти бездыханное тело... летучей мыши? Перепончатые крылья, два огромных уха, но почему-то белого цвета. Подползает, пытается цапнуть за ногу. Вяло, почти без сил.