Чертова дюжина
Шрифт:
Вдруг Мирошка услышал позади себя странный шум.
– Упал! Витя! – не своим голосом крикнула Саша.
Через секунду все стояли у места катастрофы. Замаскированная мхом глубокая щель скалы зияла черным отверстием. Туда упал Витя.
– Вот супротив горных духов-то… – начал было старик, но Слава сердито перебил его:
– При чем тут горные духи…
– Витя, Витенька! – наклоняясь к страшной бездне, закричала Дина.
Все тревожно прислушивались, ждали ответа. И вот из расщелины послышался глухой крик Вити:
– Эй, ребята! Эй! Я жив!
– Веревки нет! – с отчаянием
– У кого нет, а у кого и есть, – сбрасывая полушубок, сказал Слава и начал разматывать обернутую вокруг пояса веревку.
– Снимай пояса! – крикнул Мирошка и похлопал по плечу Славу. – По старой партизанской привычке? Молодец!
К веревке привязали пояса Мирошки, Славы и Толи. К концу веревки подвесили груз. Камень положили в шапку Славы, чтобы в расщелине он не ударил Витю по голове.
Пока ребята в волнении готовились вытаскивать Витю, старик безучастно стоял в стороне, внимательно наблюдал за ними. Он даже не предложил своего пояса. Но об этом ребята вспомнили только потом, когда вытащили Витю из расщелины. По веревке Витя вскарабкался наверх, сел, стянул с ноги сапог и, вытрясая из него щебень, со смехом рассказывал, как он полетел вниз, окутанный мхом и, вероятно, поэтому не разбился.
– Это меня, дедушка, горный дух за ногу утянул, – шутил он, – укутал в мох – и прямо в преисподнюю.
Вскоре двинулись дальше. Поднялись почти к самой вершине скалы и вошли в тесную, душную пещеру. В ней было темно, сквозь загороженный камнями вход не проникал свет, и только в расщелину шириной в ладонь пробивалась узкая светлая полоса.
Старик велел ребятам остановиться, сам подошел к расщелине, перекрестился, заглянул в нее.
– Ну, с богом! – сказал он, отпрянув от щели, жестом подзывая ребят. И сурово добавил: – Долго не смотрите, да о виденном никому не сказывайте.
Он поспешил к выходу и сел там на камни, набивая трубку табаком.
Ребята с трепетом подошли к расщелине и замерли от изумления.
Из земли к зубчатым вершинам скал медленно поднимались золотистые языки пламени. В пламени метались человеческие фигуры, сотканные из прозрачного белого вещества. Там были женщины с длинными распущенными волосами. Они поднимали кверху нежные руки, превращались в облака и тихо летели вверх. Потом из пламени поднялся высокий столб. Огонь лизал его со всех сторон, но он поднимался все выше и выше. На вершине его что-то шевелилось, очертания становились резче, и ребята увидели огромную птицу с открытым клювом. Она взмахнула крыльями, сорвалась со столба и медленно взвилась вверх.
Не проронив ни одного слова, потрясенные виденным, смотрели ребята в расщелину скалы, и неизвестно, сколько часов они простояли бы здесь, если бы Дина не сказала шепотом:
– Ой, мне что-то душно…
– И у меня голова разболелась, – тихо отозвался Толя.
– А у меня сердце бьется ужас как и в глазах темно, – пожаловалась Саша, направляясь к выходу из пещеры.
Все двинулись за ней. Странное состояние овладело ребятами. Вместо того чтобы искать разгадку виденных чудес, они шли вяло, пошатываясь, хватаясь за стены пещеры. Им не хотелось ни о чем думать, каждый прислушивался к бурному биению сердца, ощущая жгучую боль в голове и подступающую
Старика не было нигде, и ребята шли домой почти наугад, уже в полном мраке.
В полночь, не раздеваясь, они свалились на скрипучие топчаны и, не перекинувшись ни одним словом, уснули тяжелым сном.
Разгадка простая
– Этому явлению должна быть какая-то простая разгадка, – сказал Толя утром, лежа еще в постели.
– Надо поговорить с Петром Сергеевичем. Он геолог, разберется, – предложил Витя.
– Но старик просил никому не говорить, – напомнил Мирошка.
– Не нравится мне твой старик, – ядовито сказал Слава.
– Мой? А почему он мой-то? – усмехнулся Мирошка. – Он такой же и твой. Да, кстати, он мне тоже не нравится. А вы заметили, как он не хотел нам помогать Витю вытаскивать?
– Еще бы не заметить! – крикнула через загородку Саша.
– Мы вообще всегда и все замечаем, – значительно сказал Слава, взглянув на Мирошку.
– Чудесная черта для партизана и совершенно ненужная будущему языковеду, – огрызнулся Мирошка.
Дина через загородку услышала, что Слава с Мирошкой начинают ссориться, и крикнула:
– Скорее вставайте! Опаздываем!
И все поспешно начали одеваться.
Они завтракали под навесом вместе с другими бригадами и пытались навести разговор на всевозможные приключения в горах. Но в котловине, оказывается, никто из рабочих не бывал, а только слышали, что в той стороне гор неспокойно.
Днем поговорить с Петром Сергеевичем не удалось. Разговор пришлось оставить до вечера. Каждый день, после ужина, по очереди ребята ходили к инженеру узнавать сводки Информбюро. У Петра Сергеевича был, во-первых, репродуктор, а во-вторых – замечательный дед, его отец – Сергей Федорович, который по три раза в день прослушивал и записывал сводки, а ночами спал в наушниках. К окнам Сергея Федоровича ежедневно толпами собирался народ из поселка и с приисков, и старик, сдвинув в сторону горшки с цветами, нацепив на кончик носа очки, по нескольку раз читал сводку.
К молодым партизанам Сергей Федорович относился с уважением. Им в первую очередь рассказывал новости и всегда приглашал в дом.
Саша с Витей в этот вечер явились в неурочное время. Они намеренно пошли позднее в надежде застать дома Петра Сергеевича.
Саша постучала в промытое до блеска окно. Сергей Федорович выглянул из-за шторки и жестом пригласил ребят в комнату. Они вошли, как всегда боясь наступить на белые половички.
– Ничего, ничего! – ободряла их жена Сергея Федоровича, чистенькая старушка. Она провела Сашу и Витю в комнату.
И Сергей Федорович, как обычно, начал нескончаемый разговор о войне. Он вытащил из-за стола метровую фанеру, оклеенную белой бумагой. На фанере кнопками была приколота восковка, испещренная реками и городами.
– Карта военных действий, – с гордостью сказал старик, – неделю, не разгибаясь, сидел – и вот… – Он отошел от карты, полюбовался ею издали.
На карте линия фронта была обозначена маленькими гвоздиками.
Толя и Саша склонились над картой.
– Вот он! – оживленно показала Саша на крошечную точку.