Четвертый Дюранго
Шрифт:
— И поскольку у тебя такая память…
— Я все помню, Сид. Все.
— И я не прошу тебя доложить мне, кому принадлежат эти отпечатки. Я хочу, чтобы ты понял: они не имеют ничего общего с работой, и с машиной, и тридцатью пятью тысячами в год, поскольку все уже обговорено. Кроме того, я вообще не могу просить тебя ни о чем, что противоречило бы твоей совести.
С видом еще более скептичным и задумчивым, чем обычно, Квирт сказал:
— Что-то я не слышу голоса своей совести, Сид.
— Ну что ж, отлично. Так когда ты бы хотел выйти на работу — в понедельник?
— Лучше, если пятнадцатого числа будущего
Глава тридцать пятая
В 2.04 этого последнего воскресенья июня Келли Винс и Сид Форк опять сидели бок о бок на диване в викторианской гостиной дома Вирджинии Трис.
Напротив них располагалась мэр Б.Д. Хаскинс. Джек Эдер устроился на низком плюшевом стульчике — волосы всклокочены, подол рубашки выбился из брюк и босые ноги наспех засунуты в парусиновые туфли, которые не успел зашнуровать, потому что именно он торопился на настойчивые трели дверного звонка, раздавшиеся в 1.52. Винс, который с трудом приходил в себя, одевался, пока Эдер на кухне готовил кофе.
Хаскинс поставила чашку с блюдцем и спросила:
— Вирджиния еще не пришла домой с работы?
— Еще нет.
— Нам надо кое о чем переговорить.
— О том, что, насколько я понимаю, не может ждать.
Она кивнула.
— Но первым делом я хотела бы получить ответы на кое-какие вопросы.
— А я бы первым делом хотел бы, Б.Д., — вмешался Сид Форк, — чтобы ты перестала вести себя столь таинственным образом.
Мэр не сводила с Эдера взгляда серых глаз, когда бросила:
— Заткнись, Сид.
Шеф полиции было открыл рот для ответа, но передумал и откинулся на спинку дивана, вытянув ноги и засунув руки в карманы брюк; вид у него был, как показалось Келли Винсу, глубоко униженный.
По-прежнему глядя на Эдера и давая понять, что ей глубоко безразлично, как себя чувствует Форк, Хаскинс откашлялась и сказала:
— Вы так и не рассказали нам, что же случилось с юношей и девушкой — Джеком и Джилл Джимсонами — когда ваш Верховный суд отменил обвинительный вердикт и назначил новое судебное разбирательство.
— Их дело рассматривалось в другом округе.
— То есть, его туда передали?
— Комби Уилсон добился своего. Дело Джимсонов разбиралось во второй раз в ста тридцати милях от дома, и они были оправданы.
— Но разве взятка, полученная старым судьей… как его имя, Фуллер?
— Марк Тайсон Фуллер.
— Не дискредитировала ли она решение верховного суда?
— Штат решил, что взятки тут не было.
— А как иначе назвать пятьсот тысяч долларов на обеденном столе в коробках из-под обуви?
— Четыреста девяносто семь тысяч, — поправил ее Эдер, — не говоря о тех пятистах тысячах в моем туалете, которых они так и не обнаружили.
— Давайте вернемся к делу Фуллера. Если это не взятка, то как же тогда назвать эту сумму?
— Двойное убийство. Разработать схему которого, чтобы все выглядело, как взятка, обошлось очень недешево.
— Такова официальная точка зрения — или это только ваша теория? — спросила Хаскинс.
— Такое решение вынесла полиция штата и города после тщательного расследования. Более того, из конторы генерального прокурора был следователь, ибо, кроме всего прочего, старый Марк был членом Верховного суда
— Почему вы раньше не рассказали нам об этом? — спросила Хаскинс.
В голубых глазах Эдера было выражение как у новорожденного котенка, когда он посмотрел на Келли Винса и спросил:
— Разве мы не обговаривали это во время того ленча в харчевне у дороги?
— Нет.
— Почему же, мистер Винс? — спросила мэр.
Винс пожал плечами.
— Вся информация была в прессе.
— В прессе далекого штата.
— Может, я должен был сказать, что это всем известно.
— Сдается мне, что кое-кто, неизвестно почему, не доверяет кое-кому, — сказал Форк.
Возникшее молчание становилось томительным, когда Джек Эдер, пустив в ход самые мягкие и убедительные интонации, прервал его:
— Мы можем оказаться в тупике, но, с вашего разрешения, мэр, я хотел бы предотвратить такое развитие событий, если вы дадите мне пару минут.
Обдумав его предложение, она кивнула.
— В соответствии с данными полиции штата и города, убийца, который постарался представить смерть судьи Фуллера и его жены как убийство и самоубийство, соответственно, был то ли небрежен, то ли глуп, то ли не смотрел телевизор. Благодаря последнему теперь даже девятилетки знают, что, когда вы стреляете из полуавтоматического пистолета, он оставляет на руках следы пороха. Ничего подобного у судьи Фуллера обнаружено не было. Так что, он не мог стрелять ни в свою жену, ни в себя. — Эдер бросил взгляд на Винса. — Оружием убийства, насколько я припоминаю, было «Ллама» 32-го калибра, так?
— Модель ХА, — уточнил Винс.
— Полиция проследила его происхождение до оружейного магазина в Тампе, — продолжил Эдер, — где оно было куплено мистером Т.С. Джонсом, чье имя, адрес и водительская лицензия, как выяснилось, оказались фальшивыми.
— А как же то письмо, которое написал Фуллер — его признание? — спросила Хаскинс.
— Полиция пришла к выводу, что оно было ему продиктовано. Они убеждены, что убийца угрожал убить старую миссис Фуллер, если ее муж не напишет то, что ему было продиктовано. После того, как он написал этот текст и подписал, копы решили, его заставили вынуть нижнюю челюсть и использовать как пресс-папье — странная деталь — а также отодвинуть стул от стола. Затем убийца пристрелил Фуллера, вошел в гостиную и убил миссис Фуллер, которая была в таком состоянии, что вряд ли понимала происходящее вокруг нее. Затем убийца вернулся в столовую, обхватил пальцами Фуллера рукоятку пистолета, чтобы на ней остались его отпечатки и позволил оружию упасть на пол. Все это было, как говорят копы, чисто любительской работой — если не считать вставной челюсти на предсмертной записке, издевательской детали, и недостающих трех тысяч долларов из пятисот тысяч, которые Фуллер словно бы потратил.
— А что, если б копы нашли те полмиллиона в вашем туалете? — спросила Хаскинс.
— В таком случае, я предполагаю, они бы не копали так старательно убийство Фуллера и, скорее всего, сочли бы письменное признание неоценимым доказательством. Что же касается меня, то я бы, скорее всего, и сейчас тянул срок.
— Значит, взятки никто не давал, — сказала Хаскинс.
— Я по-прежнему живу на те полмиллиона, что Келли нашел в моем чулане и успел перевести на Багамы.
— Но в юридическом смысле слова, это не было взяткой?